— За тебя. — Владимир Иванович предлагает банальный тост.
Согласно киваю. Какая к черту разница за что пить?
Алкоголь обжигающей лавой опаляет пищевод и в груди поселяется знакомое тепло. Кажется, напряжение, копившееся целый день, отпускает, и я расслабленно начинаю разглядывать начальника.
Интересно, что он будет делать дальше?
Ответ не заставил себя ждать. Владимир Иванович, вероятно помня, что я согласилась всего на один час, кинул хмурый взгляд на наручные часы и решил сразу перейти к «делу».
— Скажи, ты счастлива с ним?
Вопрос заставил меня крепко задуматься.
— Наверное… — неуверенно передернула плечами я. — Не знаю. Сложный вопрос. Разве могут люди быть совершенно счастливыми? Человек это такая сволочь, которой все время чего-нибудь не хватает.
Он несколько мгновений гипнотизировал взглядом стакан с соком, а затем произнес:
— Ты права. Мы часто не ценим то, что имеем, — взгляд в упор забирается прямо в самое нутро. — Тебя я не ценил…
Внутренности окатило горячей волной, и я испытала какое-то неправильное удовлетворение от его слов.
— В Ольгу ты тоже недооценил? — не удержалась от вопроса я.
— Ольгу я любил, — неожиданно жестко припечатал мужчина. — А она сука этого не ценила.
Чуть не поперхнулась салатом от этого заявления.
— Странное у тебя понятие о любви, — усмехнулась я, вытирая рот бумажной салфеткой. — Изменять ей — это такой способ доказывать ей свою любовь.
Владимир Иванович смерил меня снисходительным взглядом.
— Не надо вешать на меня всех собак. Ты ни ничего не знаешь о моей жизни.
— И с каждой минутой у меня желания знать становится все меньше, — парировала я.
Мужчина одним точным движением наполнил себе стопку, опрокинул в себя и напряженно уставился на меня.
Под этим пристальным взглядом кусок мяса, застревает в горле.
Владимир Иванович берет сигарету, прикуривает, затягивается дымом и делает неожиданное признание:
— Я ведь и вправду любил тебя. Отпустил, а потом жалел.
— Зачем тогда отпустил? — тихо спрашиваю и жадно глотаю минералку.
Его голубые глаза, сквозь легкий прищур, внимательно следят за моей реакцией.
Я ежусь под этим взглядом. Понимаю, что в разговоре ступила на скользкую дорожку.
— А что мне еще оставалось делать? Определить тебе роль вечной любовницы? По-твоему, это было бы правильно? Ты все равно бы ушла. Рано или поздно. Ты же понимаешь, что Олю я бы не бросил. Слишком много нас связывает… связывало.
— Значит, мне нужно тебе еще спасибо сказать за проявленное благородство, — сложив руки на груди, процедила я.
Начальник со злостью затушил окурок в пепельнице, чересчур резким движением оттолкнул ее от себя и нервно, запустил руку в волосы.