Сейчас, когда прошли десятилетия и можно уже подвести некоторые жизненные итоги, я могу уверенно и однозначно сказать: те, кто пытался «сачковать» на картофельном поле, кто пытался отлынивать от комсомольской «повинности» нести плакат на демонстрации, оказались не столь успешны в бизнесе.
И наоборот, те, кто упорно трудились в поле, хотя за это ничего не платили, те, кто спокойно, с улыбкой и удовольствием несли доверенный ему флаг или плакат на демонстрациях – состоялись в современной жизни.
P.S.
Всякий раз, когда мне говорят, что тот или иной человек стал успешным и богатым, потому что ему повезло, я вспоминаю известную фразу: «Везет тому, кто везет!».
Серёжа! Сынок, спешу отослать тебе это письмо, поэтому буду коротко.
Высылаю 100 рублей. Из них ты купи Свете сапоги осенние, т. е. без меха внутри по цене где-то руб. до 80, или 60–80 р. Смотри лучше импортные, чтоб на средней высоте каблука и длина голенища тоже средняя, т. к. если будут очень длинные, то ей будут под самое колено. Она маленького роста же. Размер, как и говорили, 37 или 36,5 (обычно пишут на подошве) или так, как пишу 23,5 – 36,5 или 24 (это 37).
Но ты подойди к продавцу и спроси ее, что тебе надо на 36,5 размер, она скажет, подойдут они или нет, т. к. импортные сапожки на наши размеры не подходят. Но лучше, если деньги останутся, бери на 37-й размер, если не будет 36,5, то может купить кроссовки или ей тоже размер такой (37-й или 36,5) или себе померяешь их.
Больше писать пока некогда, хочу на завтра заказать с тобой разговор по телефону.
На этом, До свидания.
P.S.
1. Свете клипс не бери, она их себе из Калуги купила.
2. Отцу возьми пару пачек кубинских сигарет и хватит, денег у тебя откуда на большее.
3. Как будешь ехать, возьми сырков «Янтарь» в коробочках штук 5 и коробочку недорогих конфет.
Мама
(октябрь 1984 года)
– Васильев, скажите «гуд гёл», – настойчиво требовала от меня преподаватель английского, когда замечала в моем произношении остатки донбасского суржика.
– Ххуд ххёл, – смущенно говорил я и улыбался ей в ответ.
Заметив на первых занятиях, что у меня все еще остаются в разговорной речи «шо» и «ля», вместо «что» и «глянь», она упорно начинала каждый урок с одного и того же:
– Васильев, скажи «гуд гёл»! – пока, наконец, мое донецкое «ххуд» не перешло в нормальное «гуд». Уже через полгода мой малороссийский говор полностью исчез. Когда я приехал на первые зимние каникулы к родителям в Горловку, мне уже все говорили, что у меня абсолютно московский говор. Даже появилось «оканье» и «аканье». Я еще какое-то время стеснялся своих провинциальных словечек, но через год они все выветрились.