– Тебе не понять, бог!
На долю секунды Вита забыла о том, кто она. Она была тем, кто сейчас утирал угольные разводы с лица, тем, кто истекал Силой, как кровью, и стоял на пороге Вечности. Тем, кто ясно видел, как однажды черноволосый красавец с бородкой тоже захочет властвовать над Тикреем, ибо власть – сладкий дурман, которому не каждый может противостоять.
– Отчего же? – прищурилась Вита, точнее, тот, кем она была в этом мгновенье. – Я, как и любой из богов, понимаю все сущее и вижу дальше любого из вас! Например, я вижу, как ты…
Незнакомец вскинул руки с гудящим на них синим огнем заклинания. Огонь вплавил Виту в камень.
– Не желаю слышать твои лукавые речи, – крикнул он, – я видел тех, кто поддался им – они лежат там, у подножия горы все до единого обратившиеся в пепел!
– Их убивали вы, а не я… – прохрипела волшебница, ощущая ненависть к нему той искрой, что продляла мгновенья жизни. – Вера в меня делала их счастливыми!
Еще один энергетический удар потряс гору до основания, вышибив сознание Виты из чужого тела, а местность на века превратив в кладбищенскую пустошь, спекшуюся землю которой первые живые ростки пробили лишь спустя двести лет. Волшебница ощутила себя отлетающей душой и увидела, как в глазах прикованного к горе мужчины вспыхнули и погасли злые искры.
– Лжец и ублюдок, – сплюнул черноволосый, – покойся с миром!
Только тут Вителья заметила еще одного человека – невысокого и хрупкого. Тот стоял в стороне, зябко охватывая себя руками, и, не шевелясь, смотрел в пропасть. Незнакомец подошел к нему, обнял и повел прочь. Ступая на тропу, ведущую с площадки вниз, второй обернулся, и Вита узнала этот взгляд: взгляд, в котором время и одиночество смерзлись в ледяные торосы. Вместе с пониманием пришло предвидение – однажды и она, и Ники Никорин, и еще многие и многие окажутся здесь, чтобы застыть на пороге Вечности перед финальным шагом.
* * *
Скрипнула решетчатая калитка, ведущая из грота, в котором скрывался один из городских каналов. Григо выглянул. Пригибаясь, поднялся по потемневшим узким ступеням, ведущим вверх – на набережную. Поманил Бруни к себе.
Принцесса вышла, держась за стену, чтобы не упасть, и с наслаждением вдохнула сырой воздух. Да, от вод канала несло болотом, но, слава Пресветлой, уже не нечистотами!
– Григо, я не поднимусь, – задыхаясь от боли, прошептала она, – у меня ноги подгибаются…
– Дайте руку!
Секретарь буквально втащил ее наверх, подхватил на руки и рванул с места. Между домами, стоящими у канала, виднелся просвет – площадь Оливии-с-бубном, от которой было рукой подать до Золотой башни.