– И левее! – добавил Вырвиглот, за руку утаскивая Виту, а вместе с ней и Яго, под прикрытие склона.
Туман раздался, являя взглядам угольно-черный, потрескавшийся камень горы.
– Странно, – Тори поскребла его ногтем, – никогда не видела обугленный гранит…
Волшебница шагнула к ней, вгляделась. Поверхность камня крошилась так, будто однажды магический напалм огромной силы пытался испепелить это место.
– Драконы могли бы, – проворчал Дробуш, – но где они, те драконы?
– Драконы? – Тори даже подпрыгнула. – Ох, бородатая мама моя, вот бы и правда!
– И что бы ты сделала, уважаемая рубака? – скрывая улыбку, поинтересовался Грой.
– Сразилась бы с ними, конечно! – возмутилась Тори. – Что еще можно делать с драконами?
– Вот только драконов нам и не хватало, – пробормотал Яго, озираясь.
Туман клубился по-прежнему, и что там было за этим туманом? Кто там был?..
Вителья подумала, что в череде головокружительных чудес, подаренных ей судьбой, драконов, кроме Змея Горянича из другого мира, ей не встретилось. И поняла, что жалеет об этом. Однако если след огня на каменной стене впрямь принадлежал драконам, и сохранился здесь с незапамятных времен, наткнуться на него тоже было чудом.
Волшебница тронула крошащуюся поверхность горы и… застонала от яркого света, едва не выжегшего глаза. Она стояла, прижатая к склону неведомой силой, и не могла шевельнуться. Она чувствовала, что могущества в ней ровно столько, чтобы произнести несколько последних слов. И еще – что неистовая, ранее наполнявшая ее ярость и жажда мести истекают вместе со струйками крови, сочащимися из пор. Опустив взгляд, она увидела мужское тело в лохмотьях, покрытое многочисленными ранами и забрызганное кровью, и вдруг с ужасающей ясностью поняла, что это тело – ее. Вокруг отвратительно, ужасающе пахло горящей плотью, с неба падали черные хлопья, засыпая бескрайнюю равнину, хорошо видимую с площадки на склоне горы. А на равнине метались, сгорая факелами, люди, толпы людей.
Прямо напротив Вительи стоял незнакомый мужчина – красивый, черноволосый, с аккуратно подстриженной бородкой. У него было странное выражение лица, словно он и жаждет, и боится услышать те самые «последние слова» существа, прикованного его волей к стене, в теле которого Вита себя обнаружила.
– Дети, какие же вы дети, – неожиданно для себя, произнесла она чужим, хриплым голосом, – дети, которые могут изменять мироздание, но предпочитают спасать никчемные миры!
– Этот мир – наш, Гересклет, – прорычал незнакомец, делая шаг вперед, – кому, как ни нам его спасать?
– А зачем? Зачем вы его спасли?