– Да ты шутишь? – изумилась демоница. – Ты – сильная колдунья, но опыта у тебя маловато. Было бы больше – ты бы спасла свою подругу, а не убила бы ее!
Вита закусила губу. Вот оно! Началось.
– Как ее звали? – продолжала спрашивать демоница. – А-а-а, Тариша! Тариша Виден, проклятая душа! Ты знаешь, куда попадают проклятые души после смерти, ан Денец? Ты знаешь, куда помогла ей попасть?
– Я знаю, что спрашиваю тебя в третий раз, желаешь ли ты умереть или нет?
Вителья ощутила, как гудит в кончиках пальцев Сила. Знала – прикоснись она сейчас к человеческой плоти, и та растает, как масло. Прикоснись она сейчас к чему угодно – оно растает, как масло! Все, кроме…
Волшебница вытащила из-под воротника куртки Кашшееву иглу и подняла так, чтобы демоница могла ее видеть. И снова, на мгновенье, сквозь тонкие черты лица Таи проступила уродливая, ужасающая морда, искаженная… страхом.
Тая вдруг закричала. Из ее глаз, носа и ушей потекла кровь, пачкая белоснежную ночную сорочку.
Альперт вскочил, но не сделал ни шага. Смертельно бледный маг стоял у стола так, словно это был последний рубеж, отделяющий его от безумия.
В дверную створку снаружи заколотили. Была бы в больнице матушка Лисана, Вита попыталась бы ей объяснить то, что можно было объяснить. Но санитаров она ни о чем не предупредила – для них было достаточно, что брат навещает сестру.
Вителья махнула рукой, запечатывая дверь собственным плетением и двинулась к демонице.
Тая перевела мутные от боли глаза на Альперта и умоляюще протянула к нему руки.
– Брат, – плача, простонала она, – спаси, спаси меня! Она убивает меня, рвет изнутри! Умоляю! Не позволяй ей… Ведь она здесь из-за тебя!
Попус, закрыв лицо руками, раскачивался внутри невидимого круга, очерченного Вительей. Волшебница знала, как тяжело ему сейчас, но надеялась, что критический настроенный разум стажера не поддастся на провокацию.
Дробуш перехватил вырывающуюся девушку поудобнее и переглянулся с Вительей. Она едва заметно кивнула, и он, держа руку Таи в своей, протянул ее вперед, ладонью вверх.
Запрокинув голову, демоница завизжала с такой силой, что по оконному стеклу побежали трещины.
Странно, но Вителья слышала два голоса – отчаянный визг и тихий, покорный плач. И этот плач стал для нее примерно тем же, чем был рабский ошейник – границей между свободой и несвободой, которую жизненно важно было перейти.
– Меня зовут Ванесса, – вдруг четко сказала девушка.
Вита обнаружила, что Тая смотрит на нее совершенно спокойно. Кровавые дорожки на ее лице и разводы на одежде в сочетании с этим взглядом выглядели жутко.