– Тихо, парень, тихо, – Красное Лихо тряхнул его, приводя в себя. – Ники…
Женщина вспорхнула на порог (гном, поклонившись, отступил в сторону) и замахала тонкой рукой на столпившихся за дверью стражников.
– Кыш, кыш отсюда, ребята! С оборотнем я разберусь сама!
– Но он… – попытался возразить усатый.
– Раз-берусь сама! – по слогам повторила женщина, вперив в него взгляд своих невозможных глаз. – Что неясно?
После чего шагнула назад. Дверь сама захлопнулась за ней. А незнакомка уже подходила к Хану, трогала холодными пальцами его щеку, подбородок, разодранное плечо… Ему показалось, или и руки ее светились в полумраке?
– Сейчас тебе станет лучше, – ласково сказала женщина и с неожиданной силой сжала его виски.
От тонких пальцев потянуло холодом, потом жаром. Хан ощутил, как в него вливаются силы – бережно, комфортно, чтобы не привести и так истощенный организм в шоковое состояние. Спустя несколько минут Зохан почувствовал, что может стоять без поддержки, и оттолкнул красноволосого. Облизнув пересохшие губы, посмотрел на него:
– Дархан Асаш просил передать тебе, Лихай Торхаш Красное Лихо, что ты был прав…
Тот, приподняв бровь, переспросил, голосом выделяя слово:
– Просил?
Хан коротко кивнул.
– Брут, приготовь парню поесть, – приказала женщина. – Идемте наверх!
– Сначала горячего молока, пожалуйста, – вежливо добавил Лихай.
Гном молча поклонился.
Зохан не помнил, как они оказались в другой комнате. Вроде бы, было ощущение полета, которое и напугало его, и привело в восторг. Сидя за огромным столом и иногда отпивая из кружки принесенное Брутом молоко, он рассказывал обо всем, произошедшем с момента его возвращения в родное стойбище. Умолчал лишь о смерти брата… Пусть никто кроме него, Зохана Рысяша, не узнает, как это случилось! Отчего-то ему казалось важным не запятнать память об Улише описанием последних дней его жизни.
– Мне нужно тебя осмотреть, парень. Лучше, если ты перекинешься! И, Ники, потом доставь нас во дворец! – приказал Лихай Торхаш, когда Хан закончил повествование.
Женщина прищурилась, похоже, не любила, когда ей приказывали. А Хан послушно сменил ипостась, подчиняясь старшему и более опытному оборотню. Пока Лихо осматривал его раны, он стоял спокойно – сила, которой с ним поделилась пугающая хозяйка башни, позволяла, по крайней мере, не изнывать от усталости.
– Оборачивайся, укусов на тебе нет! – закончив осмотр, сообщил Торхаш. – Царапины глубокие, но скоро заживут, особенно, если мэтр Жужин приложит к ним свои замечательные конечности! Ники…
В ее глазах промелькнула то ли ненависть, то ли обожание. В следующий момент она оказалась одетой в мужской костюм – штаны, короткую черную кожаную куртку, из-под которой выглядывали белопенные кружева рубашки, и высокие ботфорты. Ни следа розовых тряпок, делавших ее похожей то ли на статуэтку богини, то ли на детскую игрушку! Зохан решил, что от всего произошедшего помутился рассудком, и когда пришла его очередь шагнуть в дырку в воздухе, за которой виднелся слабо освещенный коридор, уже ничему не удивлялся.