. И этим обрубком-огрызком умирающий Ла-Пуэн начертал своей кровью на стене одно слово и начало следующего: НАД КА…
Недосказанность меня не смутила, тайник над камином старый и известный — камень, вынимающийся из стены.
За камнем лежали скрученные в трубку листы пергамента, исписанные мелким почерком Виайля. Но почему они здесь, а не наверху, в покоях? И почему ссылку на тайник дал Ла-Пуэн, а не сам Виайль, которому было приказано не отдавать дневник ни в чьи руки?
Значит, Костолом появился здесь не в самом финале трагедии, когда уже некому стало прикончить медлительную тварь, переползающую через ров? Похоже… На последнем листе аккуратный почерк грамотея-Виайля сменился отрывочными безграмотными записями. Кто написал эти кривые крупные буквы? Левелле? Или сам Ла-Пуэн? Теперь уже не узнать…
Очень хотелось начать с последнего листа. Но я сдержался и начал с начала, торопливо проглядывая записи Виайля. В первый месяц моего отсутствия — ничего необычного. Рейд за свежими продуктами — удачно, без потерь… Через две недели еще один — и опять без потерь… Короткое описание невиданной твари, за которой наблюдали издалека… Вывих ноги у Колло, прошедший без последствий… Рутина. Ничего тревожного.
Дальше я просматривал листы по диагонали, внимательно вчитываясь лишь в упоминания об Иветте. Тоже ничего тревожного. По уверениям Левелле, достаточного сведущего в медицине, беременность протекала нормально. В случае любых осложнений у Виайля был наготове план похищения мэтра Корьена, одного из лучших акушеров королевства…
Лист, еще один… Странно, но упоминания о проводимых Левелле осмотрах прекратились. Без указания причин. Принцесса жива, здорова, кушает с аппетитом, выходит на прогулки — но Левелле отчего-то позабыл дорогу в ее покои… Еще через неделю исчезли упоминания о прогулках. Рейды за продуктами закончились чуть раньше. Не страшно, запасов хватало, но что же так насторожило Виайля, осторожного до маниакальности? Всего лишь возросшая активность тварей леса?
Что-то неожиданное стряслось месяц и шесть дней назад — судя по дате последней записи Виайля. Его преемник датировкой своих каракулей не озаботился…
Я чуть помедлил, прежде чем взяться за последний лист.
Что — все?! Что, ради Девственной Матери?! Все сдохли? Все украдены? Все превратились в жаворонков и упорхнули? Летописец… В любом случае конюшня пуста — ни лошадей, ни их трупов. Вот уж и вправду — лошади все…
Ну, это и так было ясно…
Коротко и исчерпывающе. Прощай, Гардье, хоть я и не нашел твоё тело.