– И тебе хорошей работы! – улыбнулась я в ответ.
Планирует он… Ну пусть себе планирует. У меня свои планы на этот вечер.
Что ж… К работе!
«Рабочий день окончен. Спасибо за ваш труд и до завтра», – поблагодарил меня небольшой будильник на краю стола совершенно бесцветным, лишенным эмоций голосом.
– Что, уже? – удивилась я, взглянув на него так, словно он и правда мог мне ответить.
Кажется, Стефан был абсолютно прав, предрекая, что мне придется напоминать о необходимости есть и спать.
Я бросила раздосадованный взгляд на неоконченную заготовку и сунула пинцет в один из кармашков несессера с моими личными инструментами, которые папенька подарил мне после первой успешно сданной сессии. И пусть друзья и сокурсники давно намекали, что родственных связей с инструментами я не имею и могу успешно заменить их на новые, получше, мне не хотелось даже думать ни о чем таком. Руки привыкли именно к этим, и стоило взять пинцет или ригель, и я тут же вспоминала о доме, о папе… и о том, что жутко не хочу замуж. И, дабы не случилось ничего непредвиденного, нужно работать.
«Можете оставить инструменты здесь, – разрешил мне все тот же голос из будильника. – Кроме вас, все равно никто не войдет в вашу мастерскую».
Вот как?! Прекрасно. Пусть дамская сумочка и облегчена, и объем ее давно увеличен настолько, что поместился бы и экипаж, но искать потом нужную вещь в этом бедламе… А так красота! Только очки захватила. На досуге поразгадываю плетение полусферы в своих апартаментах.
В общем, оставив инструменты и не дожидаясь Стефана, я выскользнула из мастерской и чуть не бегом побежала в свою комнату.
Наскоро переодевшись и приведя себя в относительный порядок, прихватив с собой часть денег, выделенных мне на проживание, и натянув перчатки, призванные оберегать главный инструмент артефактора – руки, я отправилась туда, куда мечтала попасть вот уже пять лет, после первого рассказа Кейтлин, с особым придыханием и блеском в глазах.
Я отправилась в Большой сальборнский театр.
О! Говорят, нет ничего восхитительней театра. Игры́ актеров, величественности и вдохновения, царящих в его стенах. И сегодня я намеревалась в этом убедиться.
Уже трясясь в наемном экипаже, я разглядывала улицы столицы, отмечая чистоту и изумрудную зелень, идеально ровные тротуары и гроздья рябины, винограда и еще невесть чего на шляпках столичных дам. Я и правда выглядела не лучшим образом на их фоне, безнадежно отстав от моды.
Ну и ладно! Главное – красивая душа, а не платье, говорил мне отец.
Оно, может, конечно, и главное, но почему-то на душу всегда обращают внимание в последнюю очередь.