— И где она сейчас?
— Не знаю. Она мне не докладывала.
— А если бы Косарева вдруг объявилась, вы бы мне сообщили?
— Боюсь, что нет. Я с женщинами не воюю.
НикНик посуровел:
— А ведь за это можно и ответить. По закону. Она — клофелинщица. И недавно увела довольно крупную сумму денег. Мы ее все равно поймаем. Номера купюр записаны, а позже, думаю, найдутся и другие пострадавшие. Понимаете, куда я клоню?
Самвел равнодушно развел руками.
— А клоню я к тому, — продолжал следователь, — что когда откроется уголовное дело, ваша симпатичная дорогостоящая машинка будет проходить в нем как одно из орудий преступления. Для начала ее отгонят на штрафплощадку.
А по окончании процесса наверняка передадут в собственность государства.
Самвел равнодушно развел руками.
— К счастью, помочь вам — вполне в моих силах. Так что подумайте, — многозначительно сказал НикНик. — Вот моя визитка.
Самвел молча взял визитку и так же молча вышел.
Люба прибежала в сторожку к Ваське перепуганная.
— Чего мчалась, как заполошная? Сядь, отдышись, — велел Васька.
— Вася, я боюсь, — сообщила Люба.
— Излагай с чувством, с толком, с расстановкой. Кого боишься, почему боишься, с каких пор боишься и с какой целью?
— Я его узнала! — закричала Люба.
— Нет, эти бабы доведут меня до нервного срыва. Кого и где ты узнала?
— Я была в милиции на опознании. Как ты велел. Они высадили ряд мужиков. Все в кепках и все с усами. Как я и рассказывала следователю. А один такой красивый — ну просто Басков Николай, только чернявый! Так бы и поставила его на сервант любоваться.
Васька нахмурился:
— Ты, Любовь, женщина легкого поведения. Тебя на кривую дорожку увлечь — два раза плюнуть. Мужика красивого увидела, и всё! Долг, друзья — все по боку.
— И ничего не по боку! Он сидел среди них. Тот, кто Ритку в подъезде спрашивал… Перед тем как убить. Я как его увидела, так обмерла. Только и думала, чтобы незаметно было.
— Вот курица. Не обмирать надо было, а сдать его немедленно. По всей строгости закона.
— Как сдать, Васенька? Мне же голос был? — заголосила Люба.
— Никак у меня конкурентка объявилась. Баба Ванга местного разлива. И что ж тебе сказал этот твой голос?
— Он сказал, что если я его опознаю, то могу сразу завещание писать. И нож вот сюда приставил.
— Как говорят в Америке: доброе слово — хорошо, а доброе слово и пистолет — гораздо лучше. Интересные, однако, тебя голоса посещают.
— Вася, что мне делать? Все же знают, где я работаю. А может, и где живу… Васенька, убьют меня.
— А ничего другого тут, Люба, не придумаешь, как идти и сдать его ментам, — предложил Васька. — Они, в случае чего, к тебе и охрану приставят.