Меган никогда и никому не позволяла брать над собой верх, и для своего кошмарного опекуна она не собиралась делать исключения. Глядя прямо в глаза Джастину, девушка вызывающе вздернула подбородок.
– Я не вернусь в пансион, – упрямо повторила она. Глаза ее горели ненавистью, и она даже не скрывала своих чувств.
– Черт побери, ты сделаешь так, как я сказал!
– Я не вернусь в пансион, – отчеканила Меган.
Джастин вскочил со стула и проворно обежал вокруг стола. Схватив девушку за запястья, он рывком поднял ее. Меган вскрикнула от боли, но граф, не обращая на это внимания, пытался заглянуть ей в глаза. Меган отвернулась от него.
– Ты делаешь мне больно, – проговорила она холодно, когда Джастин еще сильнее сжал пальцы.
Опекун был разъярен до такой степени, что казалось, ему доставляет удовольствие делать девушке больно. Меган стало страшно. Ведь он мог побить ее или наказать любым другим способом – он имел на это право.
– Прости, – внезапно проговорил он сдавленным голосом.
Отпустив Меган, граф уронил руки. С облегчением девушка подумала, что Джастин, хоть и разозлился, был не из тех мужчин, которые в гневе могут причинить женщине боль. Это умозаключение придало ей силы. У нее вдруг возникла уверенность, что опекун ничего дурного не сделает. Так что в некоторой степени они равны.
– И все-таки ты будешь слушаться меня, – хмуро бросил Джастин.
Меган чувствовала исходящий от него слабый запах лошадиного пота и сигар, от которого голова девушки шла кругом. Как ни странно, этот настоящий мужской запах успокаивал ее, если только она действительно хотела успокоиться. Но это было не так. Джастин – высокий и сильный мужчина – возвышался над ней, но это даже нравилось Меган, приводило ее в трепет.
– Если ты отправишь меня в пансион, я опять убегу оттуда, – пригрозила она.
Выругавшись про себя, Джастин вновь схватил ее за кисти. Не причиняя на сей раз боли, он слегка встряхнул ее руки. Меган смело посмотрела ему в глаза.
– Если ты сделаешь это, моя девочка, то я выдеру тебя, поверь мне, – зловеще прошептал он.
Судя по его решительному виду, можно было не сомневаться: граф выполнит свое обещание. Безнадежность собственного положения привела ее в ярость, ирландская кровь вновь закипела в жилах.
– Но почему ты не можешь взять меня с собой в Лондон? – яростно вскричала она. – Я уже слишком взрослая для пансиона! Я больше не ребенок, я уже женщина!
Оглядев ее с ног до головы, граф вынужден был признать, что Меган не погрешила против правды. Она и в самом деле уже стала женщиной – во всяком случае, на вид. Однако ее ум оставался умом капризного ребенка, который любой ценой хочет получить желаемое. Но этого Джастин как раз и не мог допустить.