— А тебя зачем тащили?
— Для введения в заблуждение, — на втором слове слегка запнулся, похоже выпито все же было изрядно. — Вот только Степаныч, похоже, увлекся…
— Угу… — подал голос только, что "мертвый" прапорщик, — не родился еще такой генерал, а тем более майор — который сможет перепить меня. А вы еще и шансов им не дали, — отворачивается, обиженно бурча.
Вот что тут сказать? А кто его знает? В результате оба так и лежали всю дорогу не рискуя отсвечивать. Вот и получается, что отцы-командиры опять проворачивают какую-то аферу, а таскаем мы. Хотя есть польза. Есть. Балагур, весьма благополучно, свалил…
Следующий день оказался весьма интересным. Я бы даже сказал насыщенным разного рода информацией… Заставляющей мой бедный мозг плавиться.
После посещения столовки, Рогожин отправил парней размяться на полосу препятствий, после чего требовалось хорошенько намять бока друг другу. А меня потащил за собой, любоваться на помятые лица Степаныча и Васильева. Хотя прапорщик выглядел вполне себе здоровым и явно похмелившимся. Сидел себе на крылечке и покуривал… Для начала здороваемся…
— Живой? — поинтересовался у него Рогожин.
— А то! — Степаныч довольно прищурился. — Спасибо хлопцам: надолго вперед лекарством обеспечили.
Расплываюсь в довольной улыбке — пригодился коньячок. А то помер бы Дед с похмелья.
— Рады стараться, все для любимого начальства.
Степаныч улыбнувшись, подмигивает:
— Чья была идея?
Чешу затылок:
— Ну, хомяк буйствовал у всех, но мой, пожалуй, оказался самым жадным.
— Эх, моя школа, — расплывается в довольной улыбке.
— Не увлекайся, а то и правда, траншею рыть заставлю, — нахмурился капитан.
— Тю, товарищ капитану, это когда я норму свою нарушал?
— Напомнить?
— Так-то когда было? Заметь, если бы не тот случай, могли бы и не встретиться, — слегка грустно произнес Степаныч. И уже более уверенно: — А вчера не в счет, тем более что норму я не превышал.
— Но пытался!
— Так ведь ты на меня так орал, что я аж поверил.
— И поэтому решил догнаться? Чтоб не страшно было?
— Вот-вот, так все и было! — тут же подтвердил явно понравившуюся версию событий Степаныч. Теперь-то ничего придумывать в оправдание не нужно — лопата и лом уплыли в заоблачные дали. А может, и не было их. — Тем более что я был в порядке… Ну, почти…
— Эх, пороть тебя в детстве надо было. Жаль не дожил до того момента, ты бы у меня вообще от выпивки отказался.
— Мне тоже жаль, — лицо Степаныча стало грустным-грустным.
— А чтоб тебя, — махнул рукой Рогожин. — Как там майор?
— Помирает, — Степаныч разводит руками, — намешал изрядно, вот и плохо ему. Налил коньяка, а он даже смотреть не хочет. Говорит, что стошнит его. Поставил напариваться укрепляющий настой. Но если не примет… — вновь разводит руками.