– И что теперь?
– Теперь все прошло. Но на месте этих моих чувств образовалась такая пустота, что не понятно, чем ее заполнить.
– Ты завтракала?
– Нет.
– Пойдем, я тебя накормлю.
– Так ведь продуктов нет.
– А чем девочки завтракали?
– Не знаю. Они уже большие, сами едят.
– А вчера чем обедали и ужинали, знаешь?
– Нет.
– Так, может, тебе занять эту пустоту любовью к дочерям?
– Разве я их не люблю? Они же ни в чем отказа не знают.
– А может, лучше, чтобы знали! Когда ты им отказываешь, это означает, что ты интересуешься их жизнью, заботишься о них. Разве нет?
Другая на ее месте послала бы меня с моими нравоучениями подальше. Но мы были знакомы довольно давно и близко, поэтому она не обиделась.
– И что, сильно заметно, что я уделяю им мало внимания?
– Ну, другим, может, не заметно. А я часто тут у вас ошиваюсь, поэтому вижу. У Марины какие-то проблемы в личной жизни?
– Не знаю. Разве у нее бывают?
– А Кристину надо научить машину водить, чтобы тоже в магазин ездила, а то у них такие ссоры на этой почве.
– Разве они ссорятся?
Мы попили чаю.
– Костяна выгнала?
– Нет. Он спит в четвертой спальне.
– Чем его кормить будем?
Светлана взбодрилась.
– Сейчас он нам в магазин сходит.
– Костян, Костян! Вставай, есть хочется. Слетай в магазин, будь другом.
Костя вышел из своей спальни в модных боксерах Celvin Klein и с толстой голдой на шее.
– Привет, – сказал он мне. – Пусть она сходит, – кивнул он на меня. – Кто здесь прислуга? Я или она?
– Она не прислуга, а подруга, просто вынуждена работать. А ты уже опух от сна, давай. Пробежку. А то скоро пузо вырастет. С пузом терпеть тебя не буду, выгоню.
– Не ври, не выгонишь. Ты меня любишь.
– Дурак ты. Понимал бы что в любви.
– Очень даже понимаю, – сказал он и бросил на меня тоскливый взгляд.
Костян оделся в спортивный костюм. И, не умывшись, поковылял в сторону гаража.
Пока Костян ездил за продуктами, я начала работать. Спустя примерно полтора часа с кухни стали прилетать фантастически вкусные запахи. У меня разыгрался аппетит, и я отправилась посмотреть, что к чему. Светлана, румяная от плиты, пекла пирожки, варила рассольник и тушила бефстроганов, Костян крутился около нее, хватая кусочки со сковороды прямо руками.
Уборки мне прибавилось. Но Светлане, похоже, полегчало. Она ласково, совсем не как на любовника, скорее как на ребенка, смотрела на Костю. И по ее взгляду я поняла, что она раздумывает, как с ним быть.
Пока я наблюдала эту почти идиллическую сцену, у меня зазвонил сотовый телефон.
Звонил Глеб. Я и представить себе не могла, что он собирается мне сказать.