– Ну же, Кристи? – не унимался он, уже сказав свои мысли вслух. – Что говорит тебе твой голос разума? Загляни в свои самые потаённые глубины души. Ведь в те самые глубины удаётся заглянуть далеко не каждому, потому как над этим нужно или много размышлять, или иметь чуть ли не гениальную интуицию и чувства, то, что исходит искрой, озарением изнутри человеческой души… Или, – продолжал он, – духовно соединиться с тем наивысшим, что может быть только в твоей душе, скажем, с истоком самого возвышенного и гениального чувства на земле. Да, но для этого, Кристи, нам нужно беречь своё сердце от лукавых мыслей и страстей, а чувства от скверных впечатлений. Что, к сожалению, нам очень редко удаётся, но даже в этом случае гениальной интуиции или… озарения может не произойти. Потому что для познания этих искренних чувств одной чистоты может быть недостаточно, а вот именно в противоречиях с самим с собой, в душевных терзаниях между добром и злом, между одержимостью и страстью человек может порой быстрее заглянуть в те самые великие глубины своего сердца и прийти к его познанию.
«И этим познанием может служить кто-то тот один?» – подумала я про себя, но, сама того не ведая, произнесла свои мысли вслух, и он услышал их.
– Совершенно верно, – заключил он. – Иногда один человек может представлять для другого настолько глубокий интерес, что может затмить собой весь мир, всё вокруг, даже вселенную. И это чувство хранит в себе бесконечное множество тайн, как, впрочем, и сама вселенная, что вечно влечет к себе человеческое познание, но так и остаётся никогда не раскрытой для него до конца.
Слушая его, я духовно всё больше проникалась его мыслями и чувствами и тем больше ловила себя на мысли, что он, сам того не ведая, раскрывает какую-то сущность и моего мировоззрения. При этом он обнажал мысли, которые я вряд ли имела дерзновение, присущее ему, высказать вслух. Но оно было для меня удивительным и поражало своей точностью сходства с моим мнением.
– Кристи, этот волнительный и глубокий свет в твоих глазах говорит мне о том, что это мироощущение подвластно только нам.
Я вздрогнула, мне показалось в какой-то момент, что он читает мои мысли.
– Скажи, Кристи, почему разговор с тобой даёт мне такую необъяснимую и неистовую свободу мысли и духовное проникновение в чувства? Ты не представляешь, какое это счастье, когда ты услышан, тем более тем, кого больше всего на свете… – он, не договорив, вдруг умолк, словно какое-то чувство, внезапно пробившееся изнутри, резко остановило его.
– И ничто не подвластно этой силе, – уже в задумчивости произнёс он.