– Молодость – это неутомимая жажда страсти, – сказала моя тётя.
– О, да, это всепоглощающее чувство терзания, бесконечного поиска себя. Ведь человек зачем-то появился на этот свет, – заметила наша соседка.
– И при этом он стремится испытать всё и сразу. Боясь, что может чего-то не успеть. И в этой погоне он порой не видит главного, не замечает настоящего, истинного, того, о чём, упустив однажды, он жалеет всю свою жизнь, а то, как он прожил эту жизнь, он склонен называть в старом возрасте, ошибками молодости, – сказала моя тётя. – Но та же старость позволяет увидеть прожитую жизнь со стороны разума.
– Увы, – сказала с печальной улыбкой наша соседка. – Старость уже ничего не изменит, она уже прошла свой путь и лишь со стороны видит то, каким он был.
За долгими беседами по вечерам, порой смешными до слёз, я не заметила, как быстро пролетели эти две недели и настал тот день, когда мне нужно было возвращаться домой, потому как через два дня у меня начинались занятия в колледже. Тётя в тот момент слёзно обняла меня, сказав мне на прощание, что ей очень тяжело расставаться со мной…
И вот осталась позади длинная и утомительная дорога, как я тихим ранним утром, когда ещё, казалось, все спали вокруг, ступила ногой на ступеньки нашего дома. Остановившись на мгновение, я подумала: «Как приятно вернуться в стены родного дома, где прошла большая часть твоей жизни, где всё вокруг было до боли родное и милое твоему сердцу». Я достала из кармана свой ключ и, бесшумно открыв им входную дверь, попыталась осторожно пробраться в свою комнату. Но как только я оказалась возле её порога, то почувствовала за спиной какой-то шорох. Я резко обернулась, так, что мои волосы ударили по лицу… Макса. Он стоял сейчас настолько близко ко мне, что я замерла от неожиданности, но то, что я увидела в следующую минуту, окончательно повергло меня в полную растерянность, перехватив прядь моих волос, он наклонился к ним и, закрыв глаза, медленно поцеловал. Затем, посмотрев на меня, он, по-видимому, заметил моё замешательство и неожиданно для меня вдруг рассмеялся прямо мне в лицо. Смех у него в эту минуту получился какой-то нервный и неестественный.
– Кристи… Что ты подумала? – неуверенно произнёс он.
– Уж не пришло ли тебе в голову неведомо что?
При этих словах я густо покраснела. Как и в позапрошлый раз, в саду, меня снова охватили нервная дрожь и чувства стыда. Я почувствовала себя, как зверь, загнанный в клетку. Чувство противоречивости надвигалось на меня сейчас тяжёлой мрачной тенью. Я тихо пробормотала, будто себе под нос: