Вся моя комната была усыпана великим множеством алых роз: розы были на столе в вазе, на кровати, ими был усыпан весь пол, вся дорожка, даже моя подушка, с которой я приподнялась, была усеяна этими ароматными цветами.
Неожиданно приоткрылась дверь и, в следующую минуту, вошёл Макс.
– С днём ангела, Кристи, – сказал он со светлой улыбкой на лице и присел с краю на мою кровать.
– Как тебе? – спросил он, взглядом указав на множество цветов в моей комнате.
– У меня нет слов, – находясь всё ещё в восхищении, ответила я. Затем, словно вспомнив о чём-то, я отвернулась. Заметив мои чувства, он взял мои руки и, проникновенно заглянув мне в глаза, произнёс:
– Кристи, прости. Я не знаю, что на меня нашло тогда. Я был вне себя. И был не прав. Это даже не те слова, для такого поступка. Я чувствую, что сильно обидел тебя.
Я покачала головой и сказала в задумчивости:
– Разве можно обижаться на чувства людей, они говорят лишь то, что думают и чувствуют.
Его руки дрогнули.
– Откуда ты можешь знать, что я чувствую?
– Ты прав, – наконец подняв на него глаза, сказала я. – Не могу, и ты дал мне это отчётливо понять.
Я чувствовала, что мой голос отказывается сейчас меня слушать, и тяжело отвернулась в сторону, пытаясь взять себя в руки, а когда мне, наконец, удалось это сделать, я снова посмотрела на него, но уже со слабой улыбкой. – Всё хорошо, – сказала со смирением я. – Каждый путник должен знать свой путь.
– О чём ты, Кристи? – глядя мне в глаза, спросил он.
– Так, ни о чем, – сказала я и попыталась выбраться из кровати, но он остановил меня и, взяв за плечи, произнёс:
– Я и не думал, что могу настолько сильно ранить тебя, Кристи.
– Не стоит, тем более, что ты был прав, заблуждаться по поводу чужих чувств непозволительно. Иначе однажды может настигнуть… Что, впрочем, и случилось, – тихо сказала я. Неожиданно он, разволновавшись так, что его бросило в жар, и крепко сжав мои плечи, стал неистово трясти меня.
– Нет. Нет. Ты не можешь так говорить. Ты ничего не знаешь, Кристи. Не знаешь…
От волнения он сильно прикусил губу, и из неё потекла кровь. Я, тут же спохватившись, взяла с тумбочки свой носовой платок и наклонилась к нему.
– У тебя кровь, – сказала я, тяжело покачав головой, уже пожалев о том, что сказала ему, и приложила к его губам свой платок.
– Кристи, – не унимался он. – Сейчас ты сильно заблуждаешься в том, о чём думаешь. А то, что я тогда сказал тебе, это всё не то, слышишь, не то…
– Это уже неважно, – тихо сказала я.
– Как неважно? Как может быть неважным то, что сильнее всего на свете, сильнее жизни, сильнее…