Еще ни один убийца не удержался от соблазна хоть раз вернуться на место, где совершилось его деяние. И куда только в такие моменты девается осторожность? Подвергая себя крайнему риску, я, как завороженный, пересекал Атлантику, дабы удовлетворить одно из самых ненормальных своих желаний.
Как и когда-то давно, Новый год я встретил на борту корабля. Все было так же, за одним исключением: Дэна не было рядом, и эту пустоту не могли заполнить ни веселье, царящее вокруг, ни люди, чьи разговоры и смех заглушали игру музыкантов.
Я сидел за столиком вблизи оркестра и темнокожего певца. Хотя его песни были очень даже энергичными, как и сама музыка, я не мог найти в себе ни капли радости, ведь все это напоминало мне о друге, которого нет, о нашем доме, о прошлом… Со мной дважды пытались заговорить то кокетливая молодая женщина, то пожилой джентльмен, явно искавший с кем-либо общения, но я отказался от их общества. А когда часы пробили полночь, допил шампанское и вовсе удалился к себе в каюту.
* * *
Нью-Йорк встретил меня мощным снегопадом. Несколько минут я просто стоял на причале, вдыхая до слез родной воздух Америки. Не знаю, почему, но мне вдруг вспомнилась Бетти. Она была ко мне так добра, а я ни разу не навестил ее! За все эти годы я не написал своей няне ни слова. Как же поздно во мне проснулись понимание и совесть…
«Нью-Йорк подождет», — подумал я, решив сперва посетить Чикаго.
Во мне не было уверенности, что Бетти по-прежнему живет там, в маленькой квартирке унылого чикагского квартала. Но мне безумно захотелось обнять единственного человека, которого я всегда буду называть родным.
Поезд подъехал к Чикаго. Я вышел на платформу, осматриваясь вокруг. Не зря Дэн не пустил меня сюда однажды. Чикаго был «сосудом», который надежно хранил запах моего детства и каждый эпизод моей юности. Даже память не способна удерживать воспоминания с той силой, с какой их способны удерживать места, города и частицы воздуха.
Адрес няни я отыскал среди записей в своей книжке, с коей не расставался со времен колледжа. Я не вырвал из нее ни одного листа, не вычеркнул ни одного слова и по сей день носил с собой.
Поднявшись на третий этаж весьма скромного жилого дома, я остановился перед дверью. Несколько минут мои мысли бродили в поисках нужных слов. Я искал оправдание, которое смогло бы покрыть мое многолетнее молчание. Но это даже смешно. Разве оно могло быть? Презирая самого себя, я покачал головой и осторожно, почти боязно, постучал в дверь.
Время на всех оставляет свой след, меняя нас и внешне, и внутренне. Ко мне вышла женщина, чью молодость напрочь стерли ушедшие года. Веки слегка приопустились, у губ и на лбу появились морщины, цвет лица утратил былую свежесть… Но я все равно узнал бы свою няню даже спустя пятьдесят лет! Ее зеленые глаза все так же наполняла доброта. Она никуда не исчезла.