— Мой благородный муж, — ответила генералу жена своим резким, хорошо поставленным голосом. — Позвольте вам представить Вернье Алише Сомерена, придворного хрониста его императорского величества Алюрана Макстора Сельсуса.
— Да неужели? Это действительно он, сердечко мое? — Генерал, похоже, искренне заинтересовался мной, впервые с момента моего появления в этой великолепно обставленной каюте.
Для корабля помещение было просто огромным, повсюду ковры, гобелены, столики, сплошь уставленные вазами с фруктами и кувшинами с вином. Если бы не легкое покачивание этого громадного военного корабля, можно было вообразить, что находишься во дворце. Генерал встал, подошел ко мне и пытливо взглянул мне в лицо.
— Это ты — автор «Песней золота и праха»? Летописец Великой войны Спасения? — Он придвинулся еще ближе и понюхал меня, крылья его носа дернулись от отвращения. — Как по мне, так воняет он не лучше прочих альпиранских собак. И взгляд, повторюсь, слишком наглый.
Он отошел назад, лениво махнув надзирателю, который нанес мне давно ожидавшийся удар: один-единственный тяжелый удар по спине плетью, вернее, ее рукояткой из слоновой кости. Удар хорошо рассчитанный, что выдавало немалую практику. Я изо всех сил сжал зубы, подавляя крик боли. Крики расценивались здесь как болтовня, а раскрывать рот без позволения было смертельно опасно.
— Супруг мой, прошу вас! — В голосе генеральской жены прозвучало раздражение. — Этот невольник дорого стоит.
— Не сомневаюсь. — Генерал протянул руку, и раб суетливо наполнил его кубок вином. — Не волнуйтесь, моя благородная супруга. Уверяю вас, его острый язык и руки останутся в целости и сохранности. Ведь без них он был бы бесполезен, не так ли? Ну, борзописец, что ты забыл в нашей свежезавоеванной провинции, м-м-м?
— Я прибыл сюда ради изучения современной истории, хозяин, — поспешно, ибо малейшее промедление всегда наказуемо, ответил я, смаргивая предательскую слезу.
— Великолепно. Я всегда был большим твоим поклонником, не правда ли, сердечко мое?
— Конечно, супруг мой. Вы же тоже ученый.
Когда она произносила это слово — «ученый», что-то такое проскользнуло в ее тоне, едва заметное, но достаточно очевидное. Презрение, догадался я. Значит, она не питает большого уважения к своему мужу. И, несмотря на это, дарит меня ему. Немного помолчав, генерал заговорил с легкой досадой в голосе. Похоже, заметил оскорбление, но предпочел стерпеть. Кому же на самом деле здесь принадлежит власть?
— И о чем же она? — осведомился у меня генерал. — Ну, эта твоя современная история?