— Какой клан здесь живет? — поинтересовался Соллис.
— Серые Соколы. Заклятые враги мерим-гер. Из их деревень вышло много сентаров.
— И ты думаешь, они нам помогут? — спросила Лирна.
— Я думаю, они не станут оспаривать решение Горы.
Прошел почти час, прежде чем ворота распахнулись. Оттуда выехало человек тридцать верхом на пони, они галопом начали спускаться с холма.
— Не прикасайтесь к оружию, — предупредила всех Давока, глядя на приближавшихся лонаков.
Не доезжая до путешественников, всадник, скакавший в авангарде, придержал пони и поднял руку, останавливая кавалькаду. Это был дородный мужчина в безрукавке из медвежьей шкуры и чуть ли не весь целиком покрытый татуировками: лоб, шею и руки украшал вихрь непонятных символов. Такого Лирне видеть еще не доводилось. Предводитель молча, с бесстрастным лицом рассмотрел путников, затем рысью подъехал к Давоке. С пояса у него свисали дубинка и топорик.
— Приветствую тебя, Служительница Горы, — произнес он.
— А я — тебя, Альтурк, — ответила та. — Я прошу убежища в твоем доме.
Здоровяк направил пони туда, где, привалившись к походным мешкам, сидела Лирна. Принцесса чувствовала напряжение братьев и Смолена: те едва крепились, чтобы не выхватить мечи.
— Ты — королева мерим-гер, — сказал мужчина на вполне сносном наречии Королевства. — Я слышал, ты ранила Лже-Малессу, но теперь вижу, что это ложь. — Он склонился в седле, его темные глаза сверкнули. — Ты слишком слаба.
Лирна по возможности выпрямилась и, подавив приступ кашля, ответила по-лонакски:
— Я ранила ее. Дай мне нож, я и тебя раню.
Что-то промелькнуло в его лице, он дернулся, крякнул и повернул пони к деревне.
— Дверь моего дома всегда открыта для Служительницы Горы, — сказал он Давоке и пустил пони галопом.
— Ты хорошо держалась, королева, — с уважением произнесла Давока.
— Вместе с историей дипломатия была моим любимым предметом, — усмехнулась Лирна. После чего ее стошнило, и она упала в обморок.
«Отец Мира, молю тебя, не отрекайся от любви к жалкой грешнице».
Рива выбрала себе комнату на самом верху. Даже не комнату, а скорее чердак, где в крыше, заменявшей потолок, зияла внушительная дыра, которую ей пришлось кое-как заделать досками. Она сидела на парусиновой койке — единственном предмете мебели — и точила нож. Внизу Темный Меч спорил со своей сестрой. Точнее, это она громко и сердито спорила с ним, а он отвечал ей мягко и спокойно. Рива даже и представить не могла, что Алорнис способна так разозлиться. Быть доброй, щедрой, смеяться бедам в лицо — сколько угодно. Но кричать от злости?