Подвыпивший менестрель распевал в саду куплеты, как обычно делал это по вечерам. Песенка была Риве незнакома: какая-то глупая сентиментальщина о деве, ждущей любимого на берегу озера. Она надеялась, что присутствие публики охладит его страсть к кошачьим концертам, однако интерес группки зевак, пялившихся с открытыми ртами из-за алебард дворцовой стражи, только подстегнул Алюция. До Ривы донесся его голос:
— Спасибо! Спасибо, друзья! Артист не может жить без публики!
Еще небось и поклонился в ответ на несуществующие аплодисменты.
— Легко тебе говорить, брат! — послышался крик Алорнис. — Конечно, ведь это не твой дом!
Хлопнула дверь, по лестнице застучали каблуки. Рива с тоской посмотрела на чердачную дверь. «И чего я не выбрала комнату с замком?»
Она не отрывала глаз от ножа, методично водя лезвием по бруску. Он прекрасен — лучший из тех, что у нее были. Священник говорил, что лезвие вышло из-под руки азраэльца, но это ничего. Отец Мира не питает ненависти к азраэльцам: напротив, это их ересь заставила возненавидеть его. Ей же нужно постоянно заботиться о ноже и хорошенько его точить, ибо он потребуется для того, чтобы совершить благое дело…
Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Алорнис.
— Ты об этом знала? — требовательно спросила она.
— Нет, но теперь знаю, — ответила Рива, продолжая точить нож.
Алорнис глубоко вздохнула, пытаясь справиться с гневом, и принялась ходить по комнате, сжимая и разжимая кулаки.
— Северные пределы! Что, скажи на милость, я буду там делать?
— Тебе понадобится шуба, — заметила Рива. — Я слышала, там холодно.
— Не нужна мне никакая паршивая шуба! — Алорнис остановилась у окошка с треснутым стеклом, вырезанного в покатой крыше, и снова вздохнула. — Извини. Ты тут ни при чем. — Она села рядом с Ривой и похлопала ее по коленке. — Еще раз извини.
«Отец Мира, молю тебя…»
— Он просто не понимает, — продолжала Алорнис. — Вся его жизнь — от одной войны до другой. Ни дома, ни семьи. А для меня уехать означает оставить здесь свою душу. — Со слезами на глазах она повернулась к Риве. — Ты-то хоть меня понимаешь?
«Домом мне был сарай, где священник избивал меня, если я неправильно бралась за нож».
— Не-а, — ответила Рива. — Это всего лишь кирпичи и цемент. Точнее, кирпичи, вываливающиеся из старого цемента.
— Ну и пусть. Это мои кирпичи и мой цемент. Спасибо Ваэлину, после стольких лет теперь они действительно принадлежат мне. И он тут же требует, чтобы я все это бросила.
— А что ты будешь делать с этими руинами? Дом большой, а ты… не очень.
— Ну да. — Алорнис улыбнулась, опустив взгляд. — Знаешь, у меня была идея, вернее — мечта. Многие, как и я, хотели бы научиться тому, что умеет мастер Бенрил, приобщиться к знаниям его ордена, но из-за пола или религиозных взглядов не могут пойти к нему в ученики. Я надеялась, что, если сама получу знания, этот дом станет тем местом, где такие люди смогут учиться.