— Сказать, конечно, легко, а вот как будет на самом деле… Не знаю, сможем ли мы сжиться с этой потерей.
Я промолчал.
— И еще одна проблема. Младший. Он не разговаривает со мной с того дня, как я набросился на тебя. Даже сейчас он отворачивается, стоит мне подойти к нему.
— Все утрясется.
— Не уверен. Ой как не уверен, — он допил виски. — Но это мои трудности. Вернемся в гостиную, — взявший» за ручку двери, он повернулся ко мне. — Придет день, когда я возмещу тот урон, что нанес тебе, Стив. Полностью. Ты всегда был мне верным другом.
Верным другом. Я запомнил его обещание. Но с той поры прошло три года, и позвонил он лишь сегодня утром. Обещание Сэма вспомнилось мне и через две недели после нашего разговора, когда я сидел в кабинете Спенсера.
Спенсер посмотрел на мое заявление об отставке, потом на меня.
— Тебе нет нужды этого делать.
— Думаю, что это наилучший выход из сложившейся ситуации.
— Нужно-то другое — убедить твоего приятеля не судиться с Ритчи.
— Но как это сделать? И потом, я полагаю, что он поступает правильно, доводя дело до суда. Я уже говорил на совете директоров, что не приемлю шантажа. И остаюсь при своем мнении.
— Совет директоров проголосовал за то, чтобы уладить дело без судебного разбирательства. И держит нас лишь отказ Бенджамина. Мы даже готовы заплатить и за него. А потом обо всем забудем, — он помолчал. — И ты забудешь.
— Нет. Я думаю, вы выиграете процесс. Но для меня это и неважно. Мое заявление остается в силе.
Он поднялся, подошел к окну, посмотрел, что творится вокруг, повернулся ко мне.
— А может, мне уйти на пенсию, чтобы ты мог занять мое место?
У меня защемило в груди. Я знал, что означает его предложение. Он, а не я, становился козлом отпущения.
— Нет.
Он шагнул ко мне.
— Почему, сынок?
От волнения я не смог произнести ни слова. Но потом взял себя в руки.
— Потому что я изгадил свою жизнь, отец. И теперь в ней не осталось радости.
— Но что ты будешь делать? Ты же еще молодой. Тебе нет и сорока.
Я встал.
— Вернусь в свой дом на холме. И посмотрю, смогу ли я жить с самим собой.
Жить с самим собой. Наверное, в этом все дело. Только как этого достичь, если вокруг вакуум? А именно там, в вакууме, я провел три последних года. Чего-то ждал.
Надеялся обрести цель, ради которой стоило жить.
Я повернулся к освещенным дверям. В гостиную вошла Дениз. Что-то сказала Сэму. Тот кивнул и поднялся по лестнице в спальню.
Дениз направилась ко мне. В ее глазах стояли слезы.
Подойдя, приникла к моей груди, затем поцеловала меня.
— Думаю, теперь все будет хорошо.
— Я рад, — улыбнулся я.