Я понимал, что не следует напоминать ей об этом. А потому поднял с пола, увлек к креслу, усадил.
— Давай лучше выпьем.
Принес ей полный бокал, она пригубила, скорчила гримаску, поставила бокал на стол.
— Отвратительный вкус. Дай мне лучше сигарету.
Я зажег сигарету, передал ей.
— У меня такая тоска. Никогда не испытывала ничего подобного.
— Выпей, — посоветовал я. — Тебе сразу станет лучше.
— А травки у тебя нет?
— Ты же знаешь, что нет. Билл сказал, что от нее ребенку только вред. Ты же не хочешь родить наркомана.
— Если он доктор, это не означает, что он знает все и вся. Неужели будет лучше, если он родится алкоголиком? Ты же угощаешь меня виски.
Я не ответил. Барбара подняла бокал.
— Одевайся и иди. Я останусь дома.
— Но он ждет нас обоих.
— Извинись за меня. Скажи, что меня тошнит. Ты же находишь предлоги, чтобы не прийти домой к обеду. Придумай что-нибудь, — она отпила из бокала. — Кроме того, я терпеть не могу этого коротышку. Он напоминает мне свинью.
— Рост — это от Бога.
— Я ненавидела бы его, будь он великаном, У него одна цель — использовать тебя.
— А у кого — нет? — я повернулся к зеркалу, довязал галстук. — Это моя работа. Служить людям.
— О господи, какое благородство! — она пренебрежительно фыркнула. — Похоже, ты начинаешь верить бредням моего папаши. Он-то частенько заявляет, что президент телевещательной компании — слуга народа.
— И все же моя работа — не самая худшая, — я надел пиджак. — Ты одеваешься или собираешься просидеть весь вечер с голыми титьками?
За круглым столом в «21» мы сидели ввосьмером. Сэм Бенджамин и его жена Дениз, Джек Сейвитт и актриса, интересы которой он представлял, Дженнифер Брейс, свояк Сэма с женой, имя которой я смог запомнить лишь через три недели, и мы с Барбарой.
Я оглядел стол. Сэм был в ударе. Показывал один из своих фокусов. Стодолларовый банкнот внезапно исчезал в его руках, а потом оказывался то в декольте актрисы, то в портсигаре Барбары. И Барбара, похоже, веселилась от души. Во всяком случае, смеялась громче всех. Но она видела эти фокусы впервые.
Я улыбнулся про себя. Сэм обожал фокусы. Иной раз я задавался вопросом, а кто он на самом деле — фокусник, актер, рекламный агент или сочетал в себе качества всех троих. И по мере того, как наши отношения становились все более близкими, я склонялся к последнему.
А познакомились мы следующим образом. Как-то раз, выходя после ленча из Норвежского зала в «Уолдорфе», мы увидели странную процессию, направляющуюся в Имперский зал. Четверо охранников в форме агентства Бринкса с пистолетами в руках, за ними еще двое, несущие здоровенный алюминиевый сундук с двумя позолоченными замками, в арьергарде — вторая четверка тоже с пистолетами.