Может быть, и думать не надо обо всех этих большевиках, меньшевиках, эсерах, кадетах, областниках, буржуях? Надо быть хорошим человеком, надо, как завещала тетя Мариша, быть чище, щедрее к людям. Нельзя нянчиться с собой, надо помнить всегда о других. Буду. Буду учиться, буду лечить, буду помогать всем. А это можно? Можно — всем? Ничего не понять. Себя не понять — хорошо поступаешь или плохо? Сколько ни мучайся, не понять и не забыть, как уезжала из Москвы…
Спина офицера впереди на площадке вагона. Лица солдат внизу:
— Пусти! Мы с гошпиталя. Пусти!
— Быдло! Дезертиры! Прочь!
Сапог бьет по лицам солдат, брызжет кровь, течет. Кто-то обхватывает сапог. Оглушительный гудок паровоза. У офицера в руке револьвер. И ее руки с силой ударяют в эту спину…
Столкнула. И может быть, его убили. А иначе он убил бы.
Надо быть хорошим человеком. Хорошим? А что это: хороший? А вот просто хороший, и все равно какой партии, решительно все равно — большевик или… Все равно.
Скорее бы письмо от папы… и Москва.
Конец уроков — радуешься: надоело, осточертело. Выйдешь из гимназии — та же тоска. Хуже еще. Куда идти? Домой? Кому нужна? К Наташе? Тоже не нужна. Только здесь не стоять — девчонки проходят, смотрят, ухмыляются. Всем до меня дело: «Москвичка, дочь опереточной примадонны!» О господи!
Виктория перебежала улицу, спряталась за столб с афишами:
«Театр «Фурор». Роскошная историческая картина в 5-ти частях из интимной жизни предков Николая Романова: «Фавориты Екатерины II»…
«Небывало интересная гастроль… Мото — физо… Мистер Смит на глазах у публики превратит себя в каталепсию…»
«Театр «Модерн». «Веселая вдова»… В заглавной роли г-жа Вяземская…»
Отвратительное клише. Мама куда красивее. И тут старше гораздо. Не зря она ругала Нектария.
«Помещение бесплатной библиотеки… силами любителей драматического искусства… «Дети солнца».
Какая дрянь эта Заварзина — физиономия лисья, голос сладенький, вертится на парте, каждую перемену что-то жует.
— Однако никакого веселья при паршивых большевиках: «Гибель Надежды» какая-то, «Дети» чего-то какие-то. А до них — э-эх! «Дамочка с пружинкой», «Обезьяны, или Девичья невинность» — э-эх!
В театр Виктория не ходила, ничего этого не видела, но «заварзинский лагерь» возмущал, и она сказала:
— Прекрасное веселье — пошлые, безнравственные фарсы!
— Безнравственные? — Заварзина оглядела своих приверженок. — Новости какие: дочь бархатовской певички учит меня нравственности!
Вокруг хохот. Когда возникает разговор о матери, всегда страшно услышать такое, чего нельзя ни стерпеть, ни опровергнуть.