Однажды он стоял в коридоре, спиною ко мне и, услыхав мои шаги, постарался занять все пространство, чтобы я не могла пройти.
— Этот дом, — проговорил он осуждающе, — вот-вот рухнет. Грязные жиды сделали из него конюшню, Аттила! К чему мне надрываться? Пусть себе живут в хлеву, если им это нравится.
Я глухо проворчала:
— Всем известно, что евреям нравится жить в хлеву. И младенец Иисус, грязный жид, тоже в хлеву родился.
Тут он обернулся:
— Вы что-то сказали?
— Нет. Наверное, это ваша собака. Бедному животному иногда тоже хочется вставить словечко.
С этой минуты привратник объявил мне войну.
Несколько дней спустя, только я выкатила коляску на «зебру», как кузов ее сорвался с шасси и рухнул, с обеими девочками внутри, на асфальт. К моему облегчению, двойняшки пронзительно заорали: они были невредимы. Транспорт встал. Водители нетерпеливо загудели. Я легко справлялась с кузовом, пока он был пуст, но парочка упитанных младенцев сделала эту задачу трудно выполнимой. Пока я водружала кузов на шасси, светофор успел переключиться несколько раз.
На берегу пруда, пока Симха перекрякивался с уточками, я лихорадочно вспоминала: не могло ли случиться так, что я забыла застегнуть замки, скрепляющие кузов с шасси? Я была уверена, что нет, не могло. Но если я пристегнула кузов, как мог он, черт побери, сорваться? Злые духи, что ли, постарались? Логично было предположить, что тут замешан привратник. Я знала, что он ненавидит евреев, но хватит ли у него совести проделать такое с коляской? Это подозрение я отмела как безумное. Однако через несколько часов, когда мы возвратились домой, оно снова вынырнуло на свет Божий. Не успела я открыть дверь, как наперерез нам выскочил привратник. В руке он сжимал палку от швабры — на манер самурая, собравшегося сразиться на мечах.
— Нельзя! — заорал он. — Пол мокрый. Подождите снаружи.
— Позвольте нам пройти, пожалуйста, — попросила я как можно дружелюбнее. — Дети так устали.
Он перегородил палкой дверь.
— Ты слышишь, Аттила? — насмешливо фыркнул он. — Они устали! Просидели целый день на скамейке в парке и устали до смерти. И теперь своими вонючими ногами собираются поганить мой чистый коридор! Вонючие жиды! Им бы хотелось, чтобы весь город плясал под их дудку!
И он захлопнул дверь перед моим носом.
Мы остались на улице. Прохожих становилось все больше: наступил вечерний час пик. Начал моросить дождь.
— Знаешь что? — сказала я Симхе весело. — Пожалуй, мы оставим коляску на улице. Тогда привратник не будет на нас сердиться. Ты побудешь здесь и присмотришь за Цивьей, а я пока отнесу Эшу наверх.