Кроме того, я скучала по Симхе. Без него я чувствовала себя как Робинзон, покинутый Пятницей и оставшийся на своем острове в полном одиночестве. Медленно ползли дни. Даже чтение больше не доставляло мне удовольствия. Я допоздна валялась в постели, дремала, просыпалась и проклинала непрекращаюшуюся жару. Когда, по мнению госпожи Калман, мне следовало бы вернуться? Она ничего не сказала, но я решила, что выйду на работу в воскресенье.
В субботу вечером я решила как следует подготовиться к свиданию с Симхой и вывалила из шкафа всю одежду. Что я надеялась там отыскать? Большую часть моего гардероба я носила с отвращением. Тем не менее я рылась в барахле, словно надеялась, что мои вещи во тьме шкафа тайно занялись любовью и породили нечто новенькое, непохожее на драные джинсы и майки. Наконец я нашла белый шелковый пиджак, подарок мамы, ни разу не надеванный.
В воскресенье с утра я не могла есть от волнения. В пиджаке, с красивой прической я сидела у стола, когда в мою дверь позвонили. Высунувшись в окно, я увидела дядюшку Апфелшнитта, быстро завязала ключ от входной двери в носок и бросила вниз. Пока он вскарабкался на мой четвертый этаж, я успела застелить постель и прибрала валявшиеся на полу рукавичку для умывания и тапки.
Дядюшка Апфелшнитт вошел запыхавшийся и отдышался только после того, как выпил стакан воды. Он неловко сидел на одном из моих жестких стульев и смотрел на меня беспомощно, как будто вдруг понял, что перепутал улицу, номер дома и попал к совсем чужому человеку.
— Мой дядюшка учил меня всегда сообщать сперва хорошую новость, а уж потом — плохую. Тут дело либо в милосердии, либо — в трусости, но мне нравится следовать этому золотому правилу. Во всяком случае, я всегда так поступаю. — Он нервно подергал себя за седую бровь и провозгласил: — Итак, сперва — хорошая новость. В пятницу твой отец пошел играть со мною в шахматы к Берковичу. Мы сыграли четыре партии. Если ты меня спросишь, я скажу: он снова стал самим собой.
Краем глаза я смотрела на стрелки будильника. Мне пора было идти.
— А теперь плохая новость. — Он глубоко вздохнул и сказал: — Симха Калман погиб.
Он говорил еще что-то, но я не все понимала. Я слышала звон трамваев, останавливающихся на площади, голоса людей на улице, тиканье будильника у кровати. Но то, о чем говорил дядюшка Апфелшнитт, не доходило до меня. Пожар? Он сказал что-то насчет пожара? Я вспомнила свой сон, в котором Симху пожирал невидимый огонь. И вдруг комната наполнилась шумом — словно чайки захлопали крыльями, разом взлетев над Шельдой.