И все же, одевшись и посмотрев на себя в зеркало, я не мог не признать, что Мардж была права. Постаревший мальчишка имел респектабельный вид. Одежда преображала меня. Смягчала резкость моих черт и придавала облику основательность.
Когда я собрался завтракать, Мардж уже сидела за столом и читала письмо. Я подошел к ней и поцеловал в щеку.
- Доброе утро, милая, - сказал я.
- Доброе утро, Бред, - отозвалась она, не отрывая взгляда от листка бумаги.
Я посмотрел на него через плечо. Узнал знакомый почерк.
- Бред? - спросил я, имея в виду Бреда Ровена-младшего. Он учился на первом курсе колледжа и отсутствовал уже достаточно долго для того, чтобы писать лишь раз в неделю, а не каждый день, как сначала.
Она кивнула.
Я обошел вокруг стола и сел на свое привычное место.
- Что он пишет? - я поднял бокал с апельсиновым соком.
Она посмотрела на меня своими серыми глазами.
- Он сдал экзамены со средним баллом восемьдесят.
Проблемы у него были лишь с математикой.
Я улыбнулся.
- Беспокоиться тут не о чем. Я бы испытывал те же трудности, доведись мне учиться в колледже.
Когда я допил апельсиновый сок, Салли, наша служанка, подала бекон и яйца.
Обожаю две вещи. Яйца на завтрак и утренний душ.
В детстве и то и другое было для меня недоступной роскошью. Мы жили в Нью-Йорке. Отец водил такси. Он и сейчас крутит баранку, несмотря на свои шестьдесят четыре года. Мы не имели лишних денег. Единственное, что он позволил мне сделать для него, - это купить собственное такси. В чем-то он был странным стариком. После смерти мамы отказался перебраться к нам. "Мое место - на Третьей авеню", - сказал он.
Но дело было не только в этом. Он не хотел уезжать далеко от мамы. Какая-то частица ее существа оставалась в нашей квартире на Третьей авеню. Я уважал его чувства и не настаивал.
- Что еще пишет малыш? - спросил я. Почему-то я считал, что студенты колледжа обязательно должны в письмах домой просить денег. Тут Бред не оправдывал моих представлений.
Мардж посмотрела на меня с тревогой. Щелкнула пальцем по письму и заговорила:
- Он простудился во время экзаменов и до сих пор не может избавиться от кашля.
В ее голосе звучало беспокойство.
Я улыбнулся.
- Он поправится, - заверил ее я. - Напиши ему, пусть обязательно сходит к врачу.
- Он этого не сделает, Бред, - заявила она. - Ты его знаешь.
- Конечно, - отозвался я. - Все дети такие. Но простуда - это ерунда. Он выздоровеет. Бред - крепкий парень.
К столу подошла Джини. Она, как всегда, торопилась.
- Ты уже закончил, папа? - спросила она.
Я улыбнулся ей. Джини - моя девочка. Младшая.