Осколки того, что осталось от нас: немного покоя (R)
В тягучем молчании Вэй Ан Ю сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на плотную, непрозрачную повязку в своих руках. Раз за разом она отгоняла мысль, что, быть может, идея была не такой уж удачной, и нужно остановить всё, пока не дошло до точки невозврата. В душе бился панический страх, ненормально сильный. Она грустно усмехалась про себя.
Нет, слишком много шагов было сделано, чтобы теперь не дойти до конца. Ей даже хватило смелости поговорить с Цзян Ченом — и теперь, когда он готов помочь, отступить в испуге?
Вэй Юн подняла повязку, глубоко вздохнула — и завязала глаза, затянула узел так, что больно сдавило голову. Мир погрузился в темноту; она попыталась сосредоточиться на давнем воспоминании — но вместо этого вспоминала миг, когда сожгла последний мост.
— Я хочу, чтобы ты прежде объяснила, — Цзян Чен, нахмурившийся, задумчиво кусающий губу, выглядел куда старше своих лет. — В чём смысл этого… ритуала?
Пусть в тот день и час, когда впервые предстала перед его взором армия мертвецов, готовая сражаться против собственных убийц на его стороне, Цзян Чен и был счастлив, теперь, когда сходила на нет прежняя эйфория, он опасался — и не без оснований — того, что могло скрываться во мраке Тёмного Пути. Того, в чём они всё ещё нуждались — хотя бы затем, чтобы защитить ослабленный, почти уничтоженный орден в случае нового нападения.
— Чем больше страха, боли и отчаяния испытывают мертвецы, тем яростней они в бою, и тем труднее их остановить; но все эти чувства — их должен пропускать через себя и заклинатель тоже. Только так можно контролировать силу потока и удерживать их в узде.
Цзян Чен передёрнулся, и она видела это желание в его глазах — желание взять её за шкирку и хорошенько встряхнуть, чтобы снова пришла на место могущественной тёмной заклинательницы другая. Малышка Вэй Юн, которую он в детстве с видом маленького героя заслонял спиной от деревенских собак. «Смутьянка» Вэй Ан Ю, которой однажды хватило смелости озорно воскликнуть: «Учитель, вы желаете сами взглянуть?» — в лицо Лань Ци Жэню, отметившему, что среди бела дня пытаться пронести пару сосудов с вином за шиворотом, аккурат на груди, крайне неразумно…
Увы, не всё может быть, как раньше.
— Но настоящие воспоминания опасны, — продолжала Вэй Ан Ю, делая вид, что не заметила его движения. — Почему? Боль от них тяжело обуздать. Если же воспоминание будет ненастоящим, созданным и внушённым — должно быть легче. Да, внушённое не будет столь же ярким и болезненным, но достаточно найти нужную точку, где всё могло пойти хуже — намного хуже, чем было наяву; в миг, когда нужно будет остановиться, я лишь скажу себе: «Этого не было», — и будет достаточно, чтобы сдержать силу всего потока.