— Приветствую вас, моя госпожа. Моё имя — Кродор, сын Брунидора.
Осознание того, что это неоконченное существо живое, настоящее, оказалось даже страшнее всего предыдущего пути — и Шантия съёжилась. Он сказал не кланяться, но под давящим прозрачным взглядом хотелось только склониться.
— Приветствую.
Голос лорда Кродора прозвучал настойчивее — нет, не исчезнет, не уйдёт. Быть может, он не так суров, как кажется, и так же ожидает улыбки, спокойствия… Шантия крепче вцепилась в руку брата и еле слышно шепнула:
— Я рада встрече с вами… господин.
Тяжёлое ожидание повисло в воздухе — настолько осязаемое, что, казалось, вот-вот им захлебнёшься, если только вдохнёшь снова и позволишь ему пролиться в ноздри и рот.
— Вы не представились.
Даже со стороны, наверное, заметно, как трясутся руки. Так чувствуешь себя, когда бредёшь в темноте по незнакомым местам и не знаешь — что там, под ногами? Быть может, пропасть или гибельное болото, а может — узкая тропа, с которой ни в коем случае нельзя сойти. Белая Дева выжила лишь потому, что пришлась по душе дракону; не пожелай он видеть похищенную деву при себе, верно, слопал бы её на ужин. Руки дрожат, голос дрожит:
— Шантия Аль-Харрен.
Широкая ладонь Кродора скрылась под плащом — что там? Нож, чтобы перерезать ей горло, верёвка, чтобы удавить? Но на свет показалась толстая золотая цепь со сверкающим медальоном. Показалась — и опустилась на шею, тяжестью потянув к земле. Правитель варваров тем временем улыбнулся — и воздух как будто стал легче и даже немного теплее.
— Сегодня славный день! — Кродор окинул победным взглядом свою свиту, будто бы хвалясь перед ними — чем? — Все за мной! Следует отпраздновать мою будущую свадьбу!
Говорил он громко, много — и улыбался, но тепло, промелькнувшее на мгновение в улыбке, быстро исчезло, сменяясь прохладой. Быть может, дело в страхе. А может, в холодных звеньях золотой цепи, до боли впившейся в шею.
На родных островах Шантии доводилось видеть самые разные дома, как крошечные рыбацкие хижины у самой кромки моря, так и дворцы, какие сложно окинуть взором. Чем больше, тем просторнее, и тем легче дышится обыкновенно под крышей; всегда — но не сейчас. Да, высокие потолки, широкие коридоры — но как же нестерпимо тесно, теснее, быть может, чем в жалкой каморке на втором этаже деревенской таверны! Верно, всё дело в людях — людях, которые заполняли бесконечные залы своими не до конца понятными разговорами, взглядами, жестами. Все они блестели, как рыбья чешуя: и в самом деле — слишком много золота. Мужчины и женщины так же, как до того деревенские жители, разве что несколько спокойнее, прибывали с обеих сторон: одна золотая волна, другая…