Лорд Кродор победно улыбался, отталкивая излишне ретивых соплеменников одним только взглядом. Шантия шла за ним и думала: смотрит, будто вокруг не люди вовсе, а нечто неживое, по какому-то неведомому праву безраздельно ему принадлежащее. Наверное, так же дракон осматривает свою сокровищницу. Здесь я, я, и только я, глядите на меня, на мою чудную добычу! Так нелегко уверенно идти, когда вся твоя семья кажется блеклой близ сверкающей толпы в золоте и мехах, нелегко не замечать разговоры — совсем иные, нежели у низшего людского рода:
— … А точно девчонка? Кто их знает — вдруг мальчишку в платье вырядили! Тощая вон какая…
— … Волосы-то, волосы — вся седая! Больную милорду подсунули, точно говорю…
— … И что за нищета! Ни кольца, ни ожерелья… Королевская дочь, говорите?..
После же слова снова слились в неразличимый рокот: Джиантаранрир даровала детям способность понимать чуждые наречия, но лишь тогда, когда их душа устремлена навстречу. Перед переливающейся рыбьей толпой Шантии не хотелось раскрываться — хотелось, подобно чрезмерно упрямой и боязливой устрице, захлопнуть раковину и никогда более не покидать безопасные пределы.
Немногим один из центральных залов каменной твердыни отличался от деревенской таверны: тот же жар камина, та же копоть, оседающая на стенах и мощных колоннах, и ни капли солнечного света. Если бы и довелось пусть одинокому лучу пробиться сквозь громоздкие тучи, не пустили бы его внутрь залы узкие щели-окна. Выше потолок, темнее стены — и так же нечем дышать.
— Тихо! — почему голоса призывающих к тишине всегда звучат громко, так громко, что перекрывают неразборчивый гомон толпы? Будто мало было прежнего вопля, один из людей, чуть менее блестящий, чем прочие, несколько раз ударил оземь тяжёлым посохом. Ударил — и умолкла толпа. Сверкают, как рыбы, и глаза у них такие же — рыбьи.
Рука на плече — зачем? Лорд Кродор, почти не глядя на вконец растерявшуюся спутницу, вывел её на возвышение меж колонн — так, чтобы все те, кто прежде не разглядел, полюбовались на будущую супругу своего господина. После же заговорил:
— Кое-кто из вас пытался отговорить меня от брака с этой женщиной. Кто-то убеждал в верности принятого решения, желал счастья. Первые мне нравились больше — они хотя бы не лгали.
Он тоже не верит им, вдруг поняла Шантия, не верит никому из рыбьей толпы. Так зачем он собрал их здесь? К чему приглашать в свой дом, пусть даже так хорошо защищённый, нежеланных людей?
— Но, что бы вы ни думали, она отныне — часть моего рода. А значит, если вы оскорбите её — оскорбите весь мой род.