Но не кровь пролилась с неба, лишь сорвалась и медленно опустилась на палубу малая искра пламени. Нет, не искра — женщина, целиком сотканная из подвижного, изменчивого огня. Лишь теперь исчезла слабость, и Шантия бросилась к борту — бежать, бежать… А куда, если кругом сомкнули ряды мертвецы, и она приближается, эта страшная женщина, у которой, как и у многих здесь, нет лица, тянет руки. Всё, к чему она прикасается, окутывается языками пламени, чернеет, осыпается пеплом. Нет, смерть, пусть смерть, но не такая! Шантия зажмурилась и прыгнула, прыгнула вниз с каменного гребня, надеясь не увидеть, как тянут к ней гниющие руки призраки, не почувствовать удара.
А после она открыла глаза вновь, и первым, что она увидела, был приближающийся огненный вихрь. Одно прикосновение — и пламя жадно впилось в кожу, плоть и кости, вгрызлось внутрь слишком настоящей болью, безумием, страхом — и Шантия проснулась.
Так странно смотреть в высокий каменный потолок, с каждым мгновением всё больше убеждаться в нереальности сна, но не чувствовать от пробуждения ни сожаления, ни радости. Часть души шептала: лучше было бы, наверное, взаправду сгореть.
А что обитатели замка и сам замок? Даже в логове дракона кипит жизнь.
Уж давно поднялось над горизонтом солнце, и даже в узкие окна пробилось немного света. Напитались пылью гобелены на стенах, тяжёлый балдахин, даже простыни и сложенные в сундуке платья пахнут пылью и дымом. Здесь не сыщешь гладкого шёлка, всё больше — колючая шерсть. Неудобные, громоздкие, тяжёлые одежды — и всё же они согревают в те часы, когда опускаются морозы, когда внутреннего огня становится слишком мало.
Там, снаружи, наступила зима. Шантия прижалась к холодному стеклу, силясь разглядеть хоть что-то, кроме вычерченных инеем узоров. Чем холоднее, тем больше топят печи и жгут костры; наверное, потому внутренний огонь разгорелся чуть ярче, чем прежде, и она смогла улыбнуться — всего только на мгновение. За стенами замка видны занесённые снегом, абсолютно белые холмы, и кажется — не земля это вовсе, а облака, неторопливо плывущие по небу. Закрыть глаза — и представить: кружатся, смеются духи, опускаются на её плечи и волосы, а меж ней и драконом — стена, стена крепче и толще, чем все крепостные стены озарённого солнцем мира. Позволить исчезнуть, раствориться глупому сну, забыть обо всём, кроме счастья, счастья столь бесконечного и яркого, что единственно возможно лишь в мгновение смерти, когда открывается твоему взору прозрачная лунная тропа…
Где-то вдалеке пела девушка.
Обыкновенно Шантия предпочитала не покидать комнату или же забиваться в другие глухие углы, куда не заглянут случайные прохожие. Первое время к дверям спальни то и дело прибегали служанки — поглядеть хоть в замочную скважину на диковинную иноземную зверушку. Однажды она, не выдержав, распахнула дверь — и бледная девушка в сером платье с передником умчалась, крича «Карга! Карга!». Больше никто посторонний к закрытым дверям без нужды не приближался. Но сейчас — сейчас хотелось выйти. Слабо всколыхнулось любопытство — кто она, неведомая певунья?