После Персеполиса следы Тайс теряются и всплывает она уже в Египте женой Птолемея I Сотера, который, будучи корешем Александра, станет после его смерти диадохом, то бишь, преемником и отхватит себе в собственность Египет. Официальной женой и царицей она не будет, а останется на ролях ППЖ то есть походно-полевой жены, и дети ее в количестве трех не будут наследовать своему отцу. Куда потом денется Тайс – сведения отсутствуют. Есть мнение, что она вернется в Аттику, где тамошние драматурги станут посвящать ей пьесы, а поэты, соответственно, поэмы. Но это уже чисто предположения.
Златка вздохнула и перевернулась на живот, подперев подбородок кулачком.
– Жалко, – сказала она. – Всю жизнь мотаться по свету, а в результате...
– Зато ей наверно будет интересно жить, – Бобров больше думал о том, что ему в бок уперлись Златкины соски и о том как загадочно мерцают в полумраке ее глаза.
– Да ну-у, какой это интерес, – протянула Златка. – Таскаться за каким-то Птолемеем. Да даже за самим царем. Кстати, царь-то хоть красивый?
– Я тебе завтра портрет покажу. Только ты напомни.
– Я-то напомню, – сказала Златка и добавила, по-хозяйски запуская руку под покрывало. – А что это у нас тут шевелится? Бобров, ну ты, право слово, какой-то ненасытный. Впрочем...
– Утопить их надо было и вся недолга, – мрачно заявил Серега. – Вон бросить к Вовану в трюм, а тот бы их где-нибудь за Лукуллом и сгрузил.
– Что, и лошадь тоже? – поинтересовался Петрович.
Серега только рукой махнул, мол, вам бы посмеяться.
Ситуация действительно складывалась неординарная. Один из побитых купцов оказался родственником стратега и пришел к Боброву не просто так, а по наводке. И этот Стефанос просто очень удачно подвернулся со своим притопленным судном и рабыней. По словам Агафона, подкрепленным Прошкиной агентурой, этот тип, который родственник стратега, затеял наезд на Бобровскую контору.
Причина наезда в принципе была ясна – контора приносила немалые деньги и иметь такие никто бы не отказался. Вся беда состояла в том, что доходность конторы целиком висела на имени Боброва. А имя было подкреплено флотом, какового ни у кого из граждан Херсонеса не было. И любой из поместья готов был поклясться, что и во всей обозримой Ойкумене не нашлось бы ничего похожего. Так что эта авантюра заранее была обречена на провал. Что толкнуло вполне себе уважаемого в своей среде купца на эту аферу, Бобров мог только предполагать.
Он и предполагал. Ну не мог купец сам пойти на такое. Купец по природе своей просто обязан быть осторожным и все ходы просчитывать. И получается что? И получается, что купца подтолкнули либо угрозами, либо обещаниями предъявить власть имущим или купечеству какой-то компромат. Это конечно, больше относится к шантажу, но и угрозой тоже можно назвать. Вобщем, купец попал в любом случае. И Боброву становилось даже как-то жаль своего противника. Остальные двое просто пешки, не играющие заметной роли и приставленные либо в качестве соглядатаев, либо в качестве массовки.