В таком шатком равновесии прошла неделя. Народ в поместье, чувствуя настроение Боброва, слегка приуныл. Тем более, что Бобров, опасаясь нападений, запретил своим ездить в город. Все сообщение осуществлялось через бригаду рыбаков, которые продолжали жить в городе. На их лодках проникали в поместье Прошкины малолетние агенты. Так что обстановку в городе Бобров знал только через них. Агафон всю неделю не появлялся и информации от среднего звена Бобров не имел. А хорошо бы было поиметь еще и что-то из звена верхнего. Из архонтов, к примеру, из городского совета. Бобров даже готов был раскошелиться на месячный заработок архонту, готовому поделиться слухами. Что ему двадцать драхм. Слёзы. Но для этого нужен был Агафон. Не передавать же деньги с мелкими Прошкиными агентами.
Наконец до Боброва, когда он стоял, так сказать, «на берегу пустынных волн» дошло, что они с городом сейчас практически на равных: на суше у него приличная территория со своим виноградником и огородом (чего, кстати, нет у горожан), с водой и мастерскими; он стал напрямую общаться со скифами, игнорируя городских посредников в лице Агафона (хотя с ним, бесспорно, было удобнее). А, обладая мощным флотом, он вообще может на этот город покласть или забить, это кому как нравится. Ведь Херсонес фактически кроме рыбы и вина имеет все привозное. А привозное обеспечивает флот. Так чего же...
Бобров назвал себя балбесом, лопухом, бестолочью и многими другими относительно цензурными словами. Если бы рядом был Серега, он бы с радостью присоединился и тогда Бобров цензурными словами бы не отделался. Атак пришлось довольствоваться чем есть.
Бобров бросился к идущей вниз, к причалу лестнице, откуда хорошо была видна часть бухты с кораблями. К его радости у пирсов обнаружилось их целых три штуки. И среди них еще не успевший никуда уйти «Трезубец Посейдона».
– Вован! – закричал он, сложив ладони рупором.
На палубе «Трезубца» появился капитан.
– Ну чего вопишь? – хмуро поинтересовался он.
– Погоди, сейчас спущусь, – заторопился Бобров.
Через час Бобров знал весь расклад. Шесть Вовановых кораблей от самого мелкого до сравнимого размерами с «Трезубцем» находились в разгоне. Пять по контрактам с купцами в качестве перевозчиков и только один, причем не самый крупный, ушел в Гераклею со своим грузом.
– У тебя еще контракты есть? – поинтересовался Бобров.
– Только два осталось, – ответил Вован. – А что такое?
– Да, понимаешь, мысль у меня появилась, – сказал Бобров.
– Мысль это хорошо, – тут же одобрил Вован. – А об чем?
– Вот, смотри. Мы сейчас вроде как наложили на город экономические санкции: контора наша не работает, овощи мы им не продаем, якобы восточные товары, тоже. Но так уж получилось, что мы вынуждены тару под вино у них не покупать. И масло оливковое тоже. А это рушит нашу торговлю с запортальем. Вот я и подумал, а на хрена там тот Херсонес, если у насесть свой флот. Что у нас тут будет поближе? Ольвия? Или Тира? Или вовсе Гераклея?