– Сколько, сколько! – ахнул Вован.
– Две. Тысячи. Кораблей и судов, – подчеркнул каждое слово Бобров. – Одних боевых триер будет восемьдесят. А ведь будут еще специализированные лайбы для перевозки лошадей, транспортники и обычные лодки. Для меня до сих пор загадка, как они собирались плыть по океану на лодках.
– Ну а чего? – сказал пришедший в себя Вован. – Шастали же полинезийцы на своих пирогах чуть ли не до южной Америки.
– Так то полинезийцы, – не согласился Бобров. – Они пирогу осваивали раньше, чем начинали ходить. И вообще, не отвлекайте.
Вован поднял руки, как бы говоря: «Все-все, молчу».
Флот будет построен и Неарх соберется в дорогу. Он хотел обогнуть Африку с юга и, проникнув в Средиземное море с запада, покорить для Александра Ливию и Карфаген. Цель была благая – Александр хотел стать царем всей Земли. И Неарх собирался этому способствовать. А на прощальном пиру по поводу отплытия царь заразится неизвестной болезнью и десятого июня умрет. А через несколько дней со стоянки исчезнет весь флот во главе с Неархом. И больше о нем никто ничего не услышит.
– Две тысячи кораблей, и никто? – недоверчиво спросил Серега.
Бобров отрицательно помотал головой.
– Никто. Правда есть предположения где-то на уровне гипотез. Согласно одной из них флот Неарха погиб возле Берега Скелетов, что в пустыне Намиб, в результате шторма. То есть, они обогнули мыс Доброй Надежды и уже поднимались к северу. Правда, о том, сколько осталось кораблей после пути вдоль восточного побережья Африки сия гипотеза умалчивает.
– Так это что же получается, – сказал, сидевший до этого в молчании, Петрович. – Мы построим там что-то вроде города и через одиннадцать лет к нам в гости заявится целая орава македонцев во главе с энергичным Неархом. А если они сочтут необходимым нас завоевать?
– Мы сделаем так, – усмехнулся Бобров, – чтобы не сочли.
До самого ужина Бобров находился на палубе. Честно говоря, идти к себе в каюту ему было страшновато. Над ним никто не посмеивался. Все словно бы забыли о Бобровской выходке. Да он и сам посчитал ее или чем-то вроде глюка, или грез наяву. И чем больше об этом думал, тем больше убеждал себя в том, что так оно и есть. То есть, грезы и больше ничего.
– Надо сказать, – подумал Бобров, – что это были очень даже приятные грезы. Особенно, если вспомнить грудь Апи.
Вахтенный брякнул в рынду и возгласил:
– Команде ужинать!
Свободные от вахты потянулись к грот-мачте, куда отряженный дежурный подтаскивал сосуды с едой. Офицеры и примазавшиеся к ним в лице Боброва, Сереги и Петровича собрались на юте вокруг низкого столика. Они еще не расселись, когда из надстройки появились Златка и Дригиса, подталкивающие в спину жутко смущавшуюся Апи.