– Это не шутка. Хохлы, по слухам двадцатитысячную купюру выпустили, но Юрка говорит, что у них она пока не пробегала.
– Так они что у него – миллионеры? – чуть не подскочил Бобров.
– Ну-у, – ответил Серега. – Получается, что так.
– Ничего себе – черное тело, – обратился Бобров к Петровичу. – Пятнадцать миллионов зарплата. А у нас тут тридцать драхм считается чуть ли недаром божьим.
– Сергей, а ты не в курсе, сколько там, на той стороне сейчас средняя зарплата?
– Чего ж не в курсе? В курсе конечно. Примерно тридцать семь долларов.
Петрович грустно покачал головой.
– М-да, растут люди.
Дверь таблинума внезапно растворилась, и на пороге появился дежуривший сегодня при входе воин. Он окинул взглядом помещение, увидел Боброва и обратился к нему:
– Шеф, там из города выехал стратеге сопровождением. Направляются сюда. Распоряжения будут?
– Да нет, какие там распоряжения. Встретьте, как положено и прямо сюда.
– Не вовремя, как всегда, – сказал он с досадой. – Так, всем переодеться. Серега, тебя тоже касается. И не вздумай хитон на шорты надеть. И крикни там, чтобы никто по первому этажу не шатался. Особенно к девчонкам это относится. Ответственности, понимаешь, никакой.
Стратег был великолепен. Похоже, для визита он нацепил парадный прикид и теперь весь сиял и переливался. Начищенный бронзовый нагрудник за неимением солнца отражал светильники, бронзовые же поножи соревновались с ним, но так как частично оставались в тени, то все-таки проигрывали. Медный шлем, надраенный до просто нестерпимого блеска и в довершение всего увенчанный красным гребнем, стратег, слава богам, держал в руке. Дополнял картину выбивающийся из-под нагрудника белоснежный хитон. Лицо стратега имело торжественное выражение, и Бобров сразу понял, что у него что-то будут просить. И не ошибся.
– Хайре! – рявкнул стратег.
– Хайре, хайре, – сказал Бобров, вставая.
Формально он стратегу не подчинялся, так как не был гражданином Херсонеса, но прекрасно знал, что возможностей насолить у стратега больше чем достаточно и решил не обострять. Тем более, что стратег у него еще ничего не попросил. Жестом гостеприимного хозяина он указал Стратегу на кресло возле низкого столика и изобразил хлопок в ладоши.
Дверь тут же открылась и в таблинум вплыла Меланья. Одетая в белейший шелковый хитон гораздо короче общепринятого с талией подчеркнутой черным пояском, что указывало на ее статус вольной. Хитон был скреплен на левом плече замысловатой фибулой, а вот правая грудь была обнажена. Бобров подумал, что это сделано специально для смущения стратега, но стратег оказался крепок и не смутился, хотя грудь у Меланьи была идеальной формы. В руках девушка держала блестящий поднос, на котором вызывающе торчал стеклянный кувшин с вином, стеклянные же кубки и ваза с компотом и серебряной ложечкой в ней.