С каждой новой корреспонденцией Башкиров удалялся от Москвы. Я понимал: нужны материалы о летчиках, саперах, пехотинцах. Но почему Башкиров не напечатал хотя бы сто строк о подвиге писателя и журналиста? Не доехав до Москвы, получил новое задание? Но если Алексей Филиппович нашел способ переслать в Москву свой отчет, он имел возможность переправить и статью.
Больше того, отчет Башкирова изложен строго, мужественно, лаконично. Документ волнует до сих пор. Чтобы опытной рукой превратить его в репортаж, требовался от силы час. В редакции это мог сделать любой сотрудник.
Я начинал склоняться к мысли, что ни работники редакции, ни Башкиров не были повинны в этом молчании.
Тогда кто?..
В маленьком читальном зале уже не оставалось свободных мест. Я сидел у открытого окна, в которое врывался ветер. И страницы распахнутой подшивки вздрагивали, как живые. Листы были из плохой, толстой бумаги. Они пожелтели, сделались ломкими. Поврежденные страницы кто-то заботливо склеил прозрачной пленкой.
Для меня становилось все очевиднее, что в молчании этих полос по поводу гибели писателя заключена какая-то тайна.
Что за тайна?.. Этого я не знал. И не представлял, с какой стороны к ней подступиться.
«Хорошо, — сказал я сам себе, — предположим, что сейчас — сорок четвертый. Я — сотрудник «Комсомолки». Передо мной отчет Башкирова. А Гайдар был моим товарищем. Но редактор, допустим, заявил, что статью о гибели Гайдара он печатать не станет. В этом деле для него много неясного. Он не намерен спешить. Нашел бы я способ, не помещая некролога, сказать с газетной полосы, что Гайдар погиб?»
И я начал перелистывать подшивку в третий раз. Теперь я искал статьи с будничными, спокойными заголовками. Я понимал, что в нарисованной моим воображением ситуации сведения о трагической судьбе Аркадия Петровича не могли лежать на поверхности. Их следовало терпеливо искать.
И я остановился на литературно-критическом обзоре, который поначалу пропустил.
Обзор был помещен 30 июня (машинально прикинул: «Башкиров уже успел вернуться из Леплявы»). И назывался так: «Ребята ждут нового Тимура». Подпись: «К. Андреев». Кирилл Андреев — критик, беллетрист, исследователь литературы для детей и юношества. Он был хорошо знаком с Аркадием Петровичем.
Я пробежал глазами первый абзац. И озноб прошел по телу:
«С момента выхода в свет повести о Тимуре, — говорилось в статье, — прошло несколько лет. Вчерашние дети с оружием в руках вышли на дороги войны. Но Аркадий Гайдар никогда уж не расскажет о Тимуре, ставшем взрослым. Воин в жизни и в литературе, он умер на посту».