— Что же хлопцы спрятали из отрядного имущества, когда не стало Гайдара?..
Афанасия Федоровна перекусила нитку и, положив на стол кофту, которую дошивала, посмотрела издали, хорошо ли приметала рукав.
— Наганы прятали, пули, гранаты, пулемет Аркадия Петровича, — ответила она, разглядывая кофту. — Ружья носили охапками, как дрова.
Работой своей Афанасия Федоровна осталась довольна. Кофту положила в сундук, а нитки, наперсток, булавочки, иглы стала собирать в высокую коробку из-под болгарской халвы.
— А что было дальше? — спросил я, надписывая конверт.
Афанасия Федоровна поставила на лавку коробку из-под халвы и привычно села лицом ко мне.
— Когда закопали оружие, командир принес из кладовки портфель, отстегнул два железных замочка и вытряс портфель над столом. Посыпались бумаги, комсомольские и партийные билеты, еще какие-то важные документы. Часть бумажек командир отобрал и бросил в печку. Остальное сложил в большую стопку.
«Надо бы во что-нибудь положить», — сказал командир.
Тогда мой Андриан велел:
«Феня, сбегай домой, возьми поповский сундучок».
— Разве дело происходило не тут? — удивился я.
— Наш дом уже считался опасным. Командира прятали в хате моего брата, Игната Касича, неподалеку отсюда... Я принесла сундучок. Отдавать его было жалко. Андриан подарил его мне, когда мы были молодыми. Сундучок Андриан нашел в огороде у попа во время коллективизации. По самую крышку в нем были насыпаны золотые монеты. Золото Андриан сдал в банк. А сундучок у него не приняли. Он и принес его домой, как игрушку. Был сундучок чуть меньше коробки из-под ботинок. Дубовый. Крепкий. С железными полосками. Ручки с обеих сторон. Замочек, когда его отпирали ключом, звонил.
Я поставила сундучок перед командиром. Он повертел его в руках. Подивился хитрой работе. На дно положил бумаги, сверху — разноцветные книжечки. И запер на ключик.
— А тетради Гайдара? — нетерпеливо спросил я. — В клеенчатых переплетах?
Афанасия Федоровна запнулась, виновато прибавила:
— Тетрадок не было.
— Ни одной?
— Ни одной. Я бы видела.
— И разговора не было?
— Был. Но про тетрадки Гайдара ничего не говорили.
— О чем же говорили?
— Про самого Аркадия Петровича.
Я видел, что Афанасия Федоровна не хочет продолжать беседу на эту тему. И, помня вчерашние слезы, я и сам боялся ее снова расстроить. Но мне важно было знать, о чем говорили в тот вечер. И я попросил:
— Вы коротко. В двух словах.
Афанасия Федоровна вздохнула и без всякого выражения в голосе произнесла:
— Когда все закопали, моя невесточка, жена Игната, подала ужин, а сама вышла на минуту из комнаты, я осталась с ними со всеми одна.