В группе, идущей по залитой солнцем, пустынной площади в сторону бывшей лаборатории Дибнера, черным пятном выделялся мундир оберфюрера Шелленберга; можно было подумать, что именно для такого впечатления он и надел подзабытую уже форму СС, с начала войны лишь изредка мелькавшую на официальных мероприятиях. На самом деле Шелленбергу просто нравился этот тип черно-белого обмундирования, хорошо смотревшегося на его ладной фигуре, и он использовал любую возможность, чтобы покрасоваться в нем, тем более что на представляющем абвер капитане-цур-зее Глобовице, как на заборе, висел мышиного цвета полевой китель почему-то сухопутных войск, что визуально оттеняло ведомственную конкуренцию в пользу СД.
Помимо Шелленберга и Глобовица здесь можно было видеть фон Краббе из 3-го управления РСХА, штурмбаннфюрера Майера, директора по физическим исследованиям Института кайзера Вильгельма в Далеме Курта Дибнера, руководителя куммерсдорфского Центра профессора Абрахама Эзау, приехавшего из Лейпцига профессора фон Вайцзеккера, создателя установки для обогащения урана доктора Эриха Багге из группы Дибнера, а также руководителей отдельных направлений по разработке урановых боезапасов. Должен был быть еще представитель Геринга, но он не явился.
— Боюсь, все-таки придется переносить лабораторию Хартека во Фрайбург, — озабоченно говорил Эзау, прихватывая за рукав Глобовица. — Бомбежки. Невозможно работать. А между тем метод разделения изотопов центрифугированием требует доводки. Вот и теряем время.
— Слышал, в «Аншютц» над этим уже колдуют, — сказал Дибнер.
— Я доложу адмиралу, — заверил Глобовиц. Его привлекли к этой теме недавно, и, по правде сказать, он не успел в ней освоиться.
Впереди, рядом с Шелленбергом, такой же легкой походкой, оживленно переговариваясь, шагал профессор Вернер Гейзенберг. Удивительное внешнее сходство наводило на мысль, что оба слеплены из одного теста. Стояла необыкновенная тишина, даже птиц не было слышно, и стук каблуков об асфальт резонировал в воздухе.
— Пусть даже все эти блоки вдруг будут захвачены врагом, никому не дано понять целое: они увидят лишь звено большого эксперимента — например, герметичный блок, вытяжную систему. Но они не смогут понять его истинное назначение, полагая, что мы либо зашли в тупик, либо до сих пор возимся с сепаратором или, в лучшем случае, все еще эксперементируем с котлами, — скороговоркой сыпал Гейзенберг, и естественная, мальчишеская улыбка не сползала с его губ. — Это относится практически к любому объекту, даже к реальному заводу по обогащению урана. — Он вдруг прыснул со смеху. — Могу себе представить физиономию Бора, если он узнает о моих разногласиях с Дибнером. Больше дрязг, больше пустых слов! Пусть все перегрызутся между собой! Вы молодец, — Не забудьте завтра сказать об этом рейхсфюреру, — отреагировал Шелленберг. — Ему приятно будет узнать, что в рейхе сохранилось вольтерьянство. Вообще говоря, у вас набралась отличная коллекция слухов и сплетен, но важно самим в них не запутаться.