— Как вы считаете, — спросил Шелленберг, — они действительно думают, что через Эбеля могут выйти на меня?
— Во всяком случае, они готовы попробовать.
— А не решат ли они, что мы подставляем Эбеля?
— Всё может быть. Но не думаю. Это — правдоподобно. Заручившись вашей заинтересованностью, Эбель предлагает мне выйти на вас. Я ведь все-таки из СД. Когда через меня они получат прямой контакт с вами, тогда и станут анализировать — с учетом того, конечно, что вы им дадите. К тому же Эбель работает в узком сегменте научных задач. Он сольет всё, что знает. И будет не нужен.
— Хорошо. — Шелленберг отпил кофе и глубоко затянулся сигаретой. — Тогда получается, это они подставляют Эбеля?
— Нет, — покачал головой Хартман. — Они подставляют меня. И это нормально. Еще раз: тема, о которой идет речь, настолько важна, что, если, контактируя с вами, они получат реальную информацию, которую можно проверить, диалог будет продолжен при любых вводных. Но только по урановой теме. Ваш вес дорогого стоит.
Шелленберг долго молчал. Потом спросил:
— Но почему они должны будут поверить, что с моей стороны это не игра? Только лишь потому, что я вас сразу не арестовал?
— Моя персона тут ни при чем. Они поверят вам хотя бы потому, что у них на руках важный козырь. Им известно о ваших контактах с представителем американской разведки Хьюиттом в Стокгольме, которому вы предлагали партнерство.
Хартман сказал это, чтобы побудить Шелленберга к действию. Никто — ни Виклунд, ни резидент СИС — не передавал ему эту информацию. Она поступила к нему из Москвы. И открыв ее, Хартман отрезал себе перспективу — ликвидация таких свидетелей была делом времени.
Шелленберг никак не отреагировал на слова Хартмана, будто не услышал их, и заметил, не меняя тональности в голосе:
— Помимо прочего, они могут решить, что вы — двойной агент.
— Могут, — согласился Хартман. — Я это согласовываю с ними. Понимаете, всё будет зависеть от качества информации, которая пойдет либо через меня, либо… через иные каналы. Что ни делай, но до определенного момента это и будет выглядеть как игра. А после … там будет ваша очередь сдавать карты.
Они говорили еще какое-то время. Наконец, Шелленберг выдохнул, загасил недокуренную сигарету и поднялся.
— Как канал оперативного диалога, это любопытно, — усталым тенором промурлыкал он. — Передайте Виклунду, что Эбель говорил со мной и что я его услышал. — Он остановил на Хартмане изучающий взгляд и добавил: — Будьте предельно, предельно аккуратны, Хартман… Да вы и сами все отлично понимаете.
С улицы понесся вой сирен. Шелленберг поднялся, подошел к зеркалу возле входной двери и, глянув в него, поправил галстук.