Какое-то время ему удавалось дурить голову своему боссу Венцелю, убеждая того, что в одиночестве ему плодотворнее думается, пока на третьи сутки Венцель не позвонил Рексу вечером (поскольку не дозвонился ни утром, ни днем), чтобы согласовать часы оперативного совещания на завтра. На свою беду к этому моменту Кубель прочухался и, лежа в постели, безуспешно пытался сообразить, где он и что, вообще, происходит. Чтобы прекратить сумасшедший треск телефона, отдававшийся в голове пулеметными очередями, рука Кубеля машинально сдернула трубку.
— Здесь Венцель, — ледяным тоном выбил шеф отдела дешифровки Форшунгсамт, с трудом сдерживая раздражение. — Я не могу вас найти целый день. Чем вы там заняты?
Кубель разинул пересохший рот и не смог выдавить ни слова. Тогда он ткнул в зад спящую рядом с ним женщину, которая, очнувшись, захныкала: «Ну дай поспать, я уже не могу, отстань от меня, извращенец эдакий», — и пинками отправил ее на кухню за выпивкой. Пока она бегала, тяжело стуча голыми пятками по скрипучим доскам, Рекс долго, натужно кашлял.
— Что у вас там происходит? — не выдержал Венцель, сорвавшись на крик. — Кубель! Где вы там? Ответить немедленно!
Кубель схватил принесенную чарку водки, опрокинул ее в рот и судорожно прижал трубку к уху.
— Да, слушаю вас, — еле ворочая языком, отозвался он; перед глазами у него поплыли радужные круги. «Будешь мандаринчик?» — предложила полуголая толстуха, которую Кубель видел впервые.
— У вас что там, бабы? — зловеще спросил Венцель.
Кубель проигнорировал вопрос, вынул из пепельницы окурок, щелкнул зажигалкой, затянулся и, сосредоточенно глядя в потолок, поинтересовался:
— А который сейчас час?
— Семь! — рявкнул Венцель.
— Семь вечера или семь утра?
Это было последнее, что могла вынести нервная система немолодого подполковника. Он мгновенно осознал, что за прошедшие три дня работа не продвинулась ни на йоту, что Шольцу сказать нечего…
— Я тебе дам семь утра, я тебя накормлю мандаринчиком… я тебе устрою, — прошипел он и осторожно положил трубку на рычаг, изнывая от ярости. Затем вызвал адъютанта.
— Значит, так, — распорядился он и нервно хрустнул суставами пальцев, — возьмёте дежурный наряд и — на квартиру к Кубелю. Пулей! Адрес — у секретаря. Возьмёте его, и в наручниках, — он сделал паузу, — в наручниках! — сюда. Если хоть пикнет, хоть словом будет сопротивляться, дурить, орать, разрешаю врезать по морде. Привезете с синяком под глазом или в пасти не будет зуба — я вас извиню.
Пока служебный «Опель» Форшунгсамт мчался на Пфлюгштрассе, в квартире Кубеля разгоралось веселье. Поймав на радиоле волну с легкой американской музыкой, он заставил обнаруженных у себя дома девиц, раздевшись догола, отплясывать перед ним запрещенный в рейхе свинг. Девицы не умели, Кубель им показал, после чего те с хохотом и постельным визгом принялись выделывать кренделя под «Бас сходит с ума» Альберта Аммонса, при этом успевая подъедать остатки тушенки в рассыпанном по столу зеленом горошке. Ползая на четвереньках, Кубель кусал их за ягодицы и требовал пить шнапс за здоровье парижских жеребчих и берлинских прелестниц.