Машина Небе подъехала к дворцу принца Альбрехта почти одновременно с «Хорьхом» Шелленберга. Небе подождал Шелленберга на пороге, и они вместе вошли в головное здание Главного управления имперской безопасности. До конференц-зала нужно было подняться по главной лестнице и пройти через длинный коридор мимо стоявших на каждом шагу часовых. Они не спешили, поскольку Небе придержал Шелленберга, который не умел ходить медленно, и вполголоса заговорил:
— Послушайте, Вальтер. Мы с вами всегда ладили друг с другом. Мне было бы неприятно узнать, что вас неправильно поняли в нашем курятнике. Вы же, как никто другой, знаете: искаженная правда всегда убедительнее просто правды.
— Не понимаю, о чем вы, группенфюрер?
— Скажем так: мне небезразлична ваша репутация.
— Спасибо, Артур. А ей что-то угрожает?
— Возможно. — Под не очень арийским носом Небе возникла лукавая улыбка. — Одна маленькая птичка принесла мне странный слух на своем хвостике. И знаете откуда? Из кабинета нашего дорогого товарища по оружию Мюллера. Я долго смеялся, но она уверяла, что кто-то притащил Генриху слух, будто вы увлеклись переговорами с врагом, желая поделиться с ним нашими секретами по разработке оружия возмездия.
— О, Господи, неужели вы этому поверили?
— Что вы? Ни капли. Но вы же знаете наших партийных командиров — об их доверчивости ходят легенды.
— Удивительные вещи вы говорите мне, Артур.
— Я просто хотел предупредить. Птичка могла залететь и в другие окошки, тем более что для нее повсюду рассыпан корм. Но что касается меня, хочу вас заверить, Вальтер, что наши представления о благе для Германии полностью совпадают. Понимаете меня? Полностью… Ну, рассчитываю еще вернуться к этому разговору.
— Непременно, группенфюрер. Для меня очень важен ваш опыт.
Войдя в холл, они поприветствовали собравшихся, и Шелленберг подошел к мрачному, как грозовая туча, Олендорфу. Тот приветливо кивнул ему. Они всегда симпатизировали друг другу, будучи образованными интеллектуалами и, в каком-то смысле, «белыми воронами» в верхней линейке РСХА.
— Черт возьми, Вальтер, — сказал Олендорф, — Брандт по-прежнему блокирует мои докладные Гитлеру. Как вы думаете, он делает это по распоряжению рейхсфюрера или по велению души?
— А вы спросите об этом самого рейхсфюрера.
— Я спрашивал. Он разводит руками и кивает на Брандта, как будто ничего не может поделать. Такой вот независимый Наполеончик под крылом Гойе.
— Отто, ваша историческая аналогия опасна.
— Я раздражен.
— Кроме того, сравнивать Брандта с Бонапартом — явный перегиб, — хмыкнул Шелленберг. — Если уж вам так мила французская история, то он скорее… мадам де Кондорсе.