— Может быть, ты знаешь, что нужно делать? — ровным тоном спрашивал Ослин.
— Не знаю, — хрипел Кубель.
Стараясь отвлечься, чтобы не рухнуть в обморок, Венцель вспоминал свою учебу в Высшей технической школе Аахена, встречу с женой, рождение второй дочери, свадьбу первой. Его потрясла слаженная, деловая корректность, с какой действовала вся команда Ослина, их холодная невозмутимость. Бессмыслица происходящего стала очевидна для всех уже через полчаса, однако Гильотина продолжал истязание до тех пор, пока Кубеля, подхватив под мышки, не посадили на стул и от болевого шока он не испустил дух.
— Ну вот, подполковник, — сказал Ослин, надевая китель, — теперь только от вас зависит выполнение приказа группенфюрера. Желаю вам не промахнуться.
Венцеля била нервная дрожь, даже когда, доехав до Форшунгсамт, он поднялся в свой кабинет и закрылся там. Посидев какое-то время в тишине, он нажал кнопку вызова. Вошла секретарша.
— Гудрун, — сказал он, — принесите мне коньяка. Нет, лучше — шнапса.
Секретарша была поражена — подполковник никогда не пил спиртного.
Берлин, Шарлоттенбург,
отель «Адлерхоф»,
20 августа
С раннего утра уже было видно: будет жара. На голубой эмали небес в кромешном одиночестве замер, медленно раскаляясь, сочный диск августовского светила. Воздух был еще влажен и свеж, и как-то не верилось, что изнурительное пекло лета 43-го года может вернуться обратно. Копошившийся в соседском дворе пожилой садовник в берете и кожаном фартуке, завидев Хартмана, воздел руки:
— Не переносят мои розы этой ужасной жары. Утром раскроются, а к вечеру — цветок уже вялый. Когда же это кончится?
— Недолго осталось, господин Кравец, — сказал Хартман, садясь в машину. — Скоро осень.
Накануне решили: Франсу надо уходить — и немедленно. На этом настаивал уже не только Гесслиц, но и Москва. В полдень возле «Адлерхофа» Хартмана должен был ждать Андреас Шимпф в «БМВ» из гаража крипо. Предполагалось, что Шимпф отвезет Хартмана в Магдебург и вернется в Берлин до окончания рабочей смены Гесслица. На «спящей» явке Хартман получит паспорт дипломатического ранга, дающий право на выезд за рубеж, а затем на автомобиле с документами имперского министерства иностранных дел направится к швейцарской границе.
На часах было восемь часов пять минут. Хартман ехал в «Адлерхоф».
В Форшунгсамт работа не прекращалась посменно всю ночь. Сам Венцель спал три часа и выглядел как жертва автокатастрофы. Он то и дело собирал у себя в кабинете дешифровальщиков и устраивал разбор достигнутого, пытаясь хотя бы экспромтом нащупать ключ к шифрам, а перед глазами стоял орущий от боли Кубель, который никому ничего не простил.