Шелленберг опять уткнулся в окно.
— Ничего, — буркнул он, — вас ждут свежие впечатления.
— А что вы почувствовали, когда это все взорвалось? — поинтересовался Шпаан.
Майер подумал и ответил:
— Гордость.
— Гордость? — удивился доктор.
— Да, гордость, — подтвердил Майер. — Я был горд за мощь немецкого оружия. Это был наш гексоген. Его везли на шахты, чтобы использовать для вскрытия пород. Он взорвался: диверсия или халатность — не важно. Но я собственными глазами увидел, что может сотворить один немецкий взрыв.
— Гордость хороша лишь тогда, когда разумна, — съязвил Шелленберг. — В остальных случаях она равноценна глупости.
— Простите, оберфюрер. Вы, похоже, не в духе, а я лезу к вам со своими рассказами.
Шелленберг открыл рот, чтобы что-то ответить, но в итоге махнул рукой. Болел ребенок, сын, жена не спала трое суток, Шелленберг не хотел сюда ехать. Но не ехать было нельзя.
В утопленном в траншею железобетонном бункере, представлявшем собой наблюдательный пункт, собрались бонзы СС, наблюдатели от рейхсканцелярии, вермахта, люфтваффе, а также элита ядерной физики рейха во главе с Гейзенбергом — всего человек тридцать. Приехал и Гиммлер. Все были спокойны — во всяком случае, внешне, вполголоса болтали, отпускали шуточки, даже смеялись. Многие страдали без сигарет: рейхсфюрер запретил курить в помещении. Общее настроение соответствовало ожиданию начала военных испытаний, коих за последние годы было проведено в изобилии.
Без четверти одиннадцать в бункер влетел Дибнер, без шапки, в распахнутом пальто. Именно он вместе с Гудерлеем и Фуксом в начале 40-х разработал теорию имплозии и именно он в настоящий период занимался монтажом центральной части подготовленного к взрыву устройства. Он окинул безумным взглядом собравшихся и очень тихо попросил разобрать лежащие на столе, сильно затемненные стекла. Как ни странно, но его услышали все, включая рейхсфюрера, и послушно выполнили просьбу.
— Прошу минуту внимания, господа, — срывающимся голосом произнес Дибнер. — В момент детонации прошу сохранять спокойствие. Выйти из бункера позволительно спустя тридцать секунд. Смотреть в сторону эксплозии можно только — категорически, господа! — только через темные стекла. Здесь имеется три перископа с сильными светофильтрами на окулярах. Через них также можно наблюдать за экспериментом, но не в момент детонации. Не в момент детонации. На всякий случай рекомендую закрыть уши. Это впервые, господа. Это впервые.
Какими-то неуверенными рывками, выдающими крайнюю степень взволнованности, Дибнер подскочил к аппарату связи с командным пунктом и снял трубку.