Над водой струился утренний пар, по ее поверхности бесшумными зигзагами шныряли водомерки. Время от времени слышался тихий всплеск неосторожной рыбы. Воздух был чист и пронзителен. Темный частокол леса на противоположной стороне сливался со своим отражением и смотрелся пастельно зыбким, словно в предвкушении какого-то сладостного чуда. Тонко звенели кузнечики, гулко пахло тишиной и покоем, ватным облаком на голову наваливался покой, приминая мысли и чувства, оставляя смутное впечатление единения со всем, что тихо и незаметно дышало и жило вокруг.
За спиной послышались шаги. Керстен слегка повернул голову и краем глаза отметил приближающегося мужчину, определенно крупного и хромого. Досадно цыкнув, Керстен вернул взгляд своих прозрачных глаз к поплавку, стараясь не обращать внимания на нарушителя его драгоценного одиночества. Мужчина немного постоял на месте, затем закурил, медленно подошел к краю мостков, подтянул брошенный кем-то пустой ящик и сел на него. Ящик угрожающе затрещал под его весом.
Гесслиц оказался здесь не случайно. Он ехал за «Хорьхом» Керстена на значительном расстоянии и вылез из автомобиля только тогда, когда тот расположился на берегу с удочкой. Гесслиц поздоровался. В ответ Керстен хмуро кивнул. Гесслиц полюбопытствовал, как идет клев. Едва сдерживая раздражение, Керстен процедил, что не может знать, поскольку только что приехал. На его полном, курносом лице с огромным из-за глубоких залысин лбом проступило хмурое недовольство. Гесслиц заметил, что лучший клев начинается засветло. Керстен промолчал.
— Когда все закончится, мы будем думать только об этом, — кивнув на поплавок, задумчиво произнес Гесслиц.
Повисло неловкое молчание.
— Что закончится? — уточнил Керстен.
— Война. — Гесслиц прищурил глаз от набегающего сигаретного дыма и спросил: — Из чего он сделан, ваш поплавок? Очень большая рыба может утянуть его на дно.
— Здесь не водятся очень большие рыбы, — напряженным голосом сказал Керстен.
— Ну, да, конечно. Они живут на суше.
Керстен повернул к нему голову и окинул внимательным взглядом:
— Вы кто?
— Мое имя ничего вам не скажет, — пожал плечами Гесслиц. — А вот вас я знаю. Вы Феликс Керстен, врач.
— Знакомое лицо. Где-то я вас видел.
— Ну, если только мельком.
Взгляд Керстена вновь обратился к воде.
— И что же вам нужно?
Гесслиц вздохнул:
— Вы правы, не станем, как кошки, крутиться вокруг горячей каши.
Он зажал сигарету в зубах и, отклонившись назад, достал из внутреннего кармана пиджака фотокарточки. Затем с трудом поднялся с ящика и подошел к Керстену, который словно окаменел.