Ситуация становилась для конвоя все более угрожающей, потому что вдруг ожили молчавшие до сих пор соседние вагоны. Вмиг — от последнего вагона до локомотива — прокатилась волна стуков, отчаянных криков, требований. Люди просили воздуха и воды. Леонов несколько раз выстрелил в воздух и приказал солдатам действовать энергичнее. От головы состава спешило подкрепление.
— По вагонам! По вагонам! Быстрее! Давай! Давай!
— А с детьми что? — в отчаянии кричала Леонову Гонорка.
— Заберите их назад в вагон! В вагон! Ну, давай, быстрее!
— Куда же сироты одни поедут? Мать похоронить надо…
— Садись, Гонорка! Подай мне Адася!
Пока еще не захлопнулись двери, Данилович успел заметить, как несколько польских железнодорожников подошли к эшелону и остановились в двух шагах от тела Яворской. Крикнул им, что было сил:
— Ядвига Яворская она! Яворская!
Дверь вагона задвинули с такой силой, что она даже скользнула назад, прежде чем встать на свое место. Поезд тут же тронулся. И только тогда Данилович заметил, что в вагоне нет Владека Яворского. Удрал? Остался с матерью? Из всего семейства Яворских в вагоне остались только пятилетний Адась и малышка Марыся.
Люди долго не могли успокоиться. Больше всех винила себя Гонорка, что, занятая малышами, не уследила за Владеком. Бабы не переставали причитать:
— Мать умерла, отец куда-то подевался, а теперь еще и старший пропал. Что теперь с бедными сиротками будет?
— Сироты! Сироты! Мало вокруг горя? Перестали бы трепать языками! — разозлилась Гонорка. — Лучше бы которая из вас хоть глоток чаю, воды, чего-нибудь попить им нашла.
Под вечер поезд опять остановился. Снаружи царила тишина. Не было характерных станционных звуков.
— Наверное, где-нибудь в поле или под семафором стоим…
— Давайте в стены стучать, может, хоть на обочину нас выпустят. Опростаться человеку невозможно…
— Тихо! Тихо! Слышите? Вроде, соседний вагон открывают.
— Тихо! В нашу сторону идут.
Щелкнула задвижка. Отодвинули дверь. Конвоир объявил:
— Кто хочет, может выйти из вагона, нужду справить. Но только быстро! И не пробуйте бежать, стреляем без предупреждения! Ясно? Ну, давай, давай! Выходи быстрее! Быстрее!
Поезд стоял на разъезде, небольшом разъезде в чистом поле. Конвоиры открывали только по два вагона за раз. Отойти можно было несколько шагов; все вместе с одной стороны. Никого не выпускали за густую цепь кордона. Единственным способом уединиться было заслонить чем-нибудь друг друга или стыдливо зажмурить глаза… Воды не было. Собирали снег. Люди пробовали заговорить с охранниками:
— Куда нас везут?