– Мы немедля отправим запрос Силам Равновесия, – с готовностью и уже чуть бодрее ответили Силы, поскольку делать хоть что-нибудь всяко лучше безнадежных завываний. Особенно если ты лишен тела и не можешь ни рвать волосы на голове, ни побиться лбом о стенку.
– Может, лучше в другую инстанцию обратиться? – уточнила Надя. – Дарсен говорит, что быстрее рассматриваются прошения в храмах Джокеров.
– Мы Силы Времени попросим ускорить ход времени в мире, где исцеляется законник Виндер. Мы отправим прошения всем! – приняли соломоново решение Двадцать и Одна, немного робея от перспективы обращения к Великой Триаде. Силы Равновесия, конечно, тоже особо никого из просителей не баловали, но они были своим знакомым… гм… не злом, конечно, но бюрократической инстанцией, правила общения с которой вырабатывались тысячелетиями. А Джокеры… Слава их гремела во Вселенной, но все новое несколько пугало традиционалистов в лице Сил, вызывая неизъяснимую робость и смущение. Потому Двадцать и Одна дружно постановили: – Дарсена привлечем для составления обеих петиций. Законник справится!
За кадром осталось невысказанное «и малость успокоится, перестав рваться с больничной койки в бой». Растрясти лишний жир и выйти из затяжного запоя Дарсен сумел, но до состояния «порву любого, как Тузик грелку» ему было очень и очень далеко. Тем паче что умелым бойцом законник никогда не являлся. Всю жизнь предпочитал воевать словом и пером в судах.
– Ищи же врага, посвященная! Он опасен лишь структуре мира, физическим оболочкам вреда не причинит. Твой странно взращенный в запертом урбомире талант может помочь в поиске. Если нет, нам останется лишь уповать на то, что наша способность узреть пожирателя нитей проявит себя раньше, чем структуре измерения будет нанесен непоправимый урон. Но утешься, до катастрофы изменения станут возрастать неуклонно, оттого мы получим возможность забрать тебя в иные пределы. Не благодари!
Засмущавшиеся Силы, протараторившие последние слова скороговоркой, исчезли.
– Даже не собиралась, – укоризненно покачала головой Надежда в ответ на это странное эгоистическое предложение и тихо проговорила: – Я свой мир люблю! Зачем мне чужие? Посмотреть приятно, но жить нужно дома!
– Так, Надя, прямо сейчас еще трясти будет? – резко повернулся к секретарше Степаныч, выдергивая из носа осточертевшие тампоны.
– Нет, эта чудовищная тварь пока сыта. Позже повторится и будет сильнее, – грустно ответила девушка, собирая и переводя в слова свои ощущения и мысли.
– Тогда задача поставлена – нам надо искать эту пакость, – резюмировал начальник.