Я едва заметно улыбнулась.
Да. Именно с того времени наши отношения резко изменились к лучшему.
– Потом стало легче, – с новым вздохом признался Карриан. – Когда появились проблемы с даром, именно ты помогла мне устоять на ногах. Лишь благодаря тебе я не утратил над собой контроль. Ты забирала излишки, когда это требовалось. Контролировала все, за чем сам я был уже не в силах проследить. Причем делала это каждый день. Каждую минуту. Тихо, молча и незаметно, как самая настоящая тень. Ты прекрасно дополняла меня во всем. Помогала, сдерживала, подсказывала и со временем стала незаменимой настолько, что я привык видеть тебя рядом. Не поверишь, мне даже заснуть не всегда удавалось, если я не был уверен, что моя тень по-прежнему со мной. Это настораживало. Беспокоило. И в то же время успокаивало. Не знаю даже, когда еще во мне одновременно уживалось столько противоречивых желаний. Но когда среди них не осталось ничего лишнего, в мою голову пришла странная мысль. О том, что, кроме тени, мне по большому счету ничего и не нужно. Никого, понимаешь? А если бы в то время на месте мастера Мара оказалась женщина, я бы, наверное, и жену не искал. Просто потому, что все самое ценное, что только можно найти в человеке, я уже обрел. В тебе. В той самой тени, ближе которой у меня никого не было. Это случилось летом, как раз накануне окончания срока помолвки. Помнишь?
Я кивнула.
– Месяц взаперти, когда от скуки можно сойти с ума.
– Это было хорошее время, – слабо улыбнулся Карриан.
– Да.
– Я серьезно, Мари: это было лучшее время в моей жизни, – тихо повторил император. И совсем уж неслышно добавил: – Я вспомнил о нем, когда надевал тебе перстень. И не отказался бы его вернуть.
В воздухе повисла неловкая пауза, на протяжении которой я продолжала напряженно размышлять.
Но потом как-то незаметно для себя осознала, что даже сейчас во мне осталось гораздо больше от привыкшего во всем искать подвоха мастера-тени, чем от женщины, которой только что исповедался сам император. А вместе с тем Карриан был предельно честен. До дрожи, до боли, до сведенных судорогой челюстей. И вот после всего этого я еще раздумываю, стоит ли ему верить? Человеку, который смог меня понять, простить, оставить за стеной наше странное прошлое? Отринуть предрассудки и принять все, чего я и сама не до конца успела осмыслить?
Наконец я подумала о том, чего ему это стоило, и устыдилась. А затем, подойдя к Карриану так, чтобы видеть только его глаза, сказала:
– Есть еще кое-что, что ты должен обо мне знать.
– Да? – иронично приподнял одну бровь его величество. – Что-то хуже того, что ты большую часть жизни провела, искренне считая себя мужчиной? Или того, что меня до сих пор пугает мысль, что ты так и не сможешь с этим смириться?