— Честное слово, нету! — она улыбнулась, чуя в Борисе своего человека. — Но если имеете настоящие деньги, езжайте в «Сану».
— А это где?.. Я болею-то редко!
В валютной аптеке он купил прекрасные швейцарские нашлепки. Ему там же их и присобачили… Поехал к преподобной Марье Николавне. Это была старая ментовская сука, паспортистка на пенсии. Люди пользовались ее услугами, еще когда она служила. И потом, когда Марья Николавна ушла в запас, она ушла не пустая, а натырила нужных бумажек. Вернее всего, ксиву на Бориса Петровича Кравцова Надька делала у нее. Но другого выхода не было!
— Здравствуйте, Марья Николавна. Я звонил вам… Проездом, от Пети Григорянца.
— Долгонько едете!
— Так вышло.
— Слушаю вас.
— Можно поменять? — Он вынул паспорт.
На лице старой стервы ничего не узнал, ее работа, нет ли…
— У меня с корочками… — Она покачала головой. — Беда!
— Машенька Николаевна!
— Да нету, ну что говорить!
— Может, листок поменять?..
Она посмотрела на него почти с презрением:
— А серия, номер?! Я так не работаю!
— Что же, ничем не поможете? — Слова были простые. Но голос-то был стальной!
— Я бы рада…
Услышала, подлюка, его угрозу.
— Если… если, может быть, фамилию слегка поменять?
— В смысле как?
Она вынула пузырек туши, ученическую деревянную ручку, которыми, впрочем, ученики не пишут уже лет двадцать, лист бумаги. Вывела аккуратно и очень похоже на то, как было написано в Борисовом паспорте «Кравцов». Потом «К» ловко переделала на «Н», чуть подскребла букву «о» и переправила ее на «е».
— Хотите так?.. Нравцев?.. А больше ничего сделать не могу.
Борис отсчитал десять пятидесятирублевок.
Ну вот и все! И даже какая-то фамилия получилась охрененно дворянская: Нравцев. Можно при случае «подвешивать фонарь» про дедушку из Белой Армии… Он медленно шел по затрапезной улице, носившей, однако, шикарное название: Черноморский бульвар… Тоже вроде этого Нравцева.
Но чего-то на душе по-прежнему было неспокойно. И наконец: «Эх ты, чудила грешный! Тебя же искать-то будут не по фамилии, а по морде».
Он вынул паспорт, с ненавистью посмотрел на карточку, на свое новое лицо! Семь или восемь дней назад Надька заехала за ним в больницу, отвезла в фотомастерскую — кстати, на тот же Тишинский рынок… Одна карточка пошла в дело. Но пять остались. И они где-то у Надьки! Теперь, если все это закрутится — а ведь оно почти наверняка закрутится — и Надьку возьмут за жопу, карточки обязательно всплывут. Да она же сама первая и настучит. Потому что догадается, с кого началось… Вот уж действительно, сделанного не вернешь, как сказал палач, когда отрубил голову не тому.