Люб заржал.
— Погоди, — антрополог наклонился к Бранни. — Рыжий сейчас придет.
Но прежде из темноты выломились стражники. Скрипя амуницией, гремя щитами, кинулись к королеве. Подхватили под локти, вздернули, чтобы не цеплялась ногами, деловито потащили в темноту. Рука в перчатке задавила вскрик.
Люб стремительно за ними, встряхнул щитоносцев за шкирки, как два мешка:
— Отпустили ребенка. Живо!
И прежде, чем они выхватили мечи, легким касанием в шею вырубил обоих. Наклонившись, провел сканером над дрожащей девочкой:
— Цела!
— Этих давай в кусты отволочем, — потянулся к беспамятным Фенхель, — и займемся позитивной реморализацией. В морду дадим, что ли…
— Они и так в кустах. Пусть спят. Руки марать не хочется, — врач протянул руку Бранни. — Ты почему сидишь? Застудишься.
— Сингард, Фенхель! Вы что это себе позволяете? — прошипела телепатически Аурора. — Они были в своем праве. Они отвечают за безопасность королевы, а ей и вовсе не стоило от них убегать.
— Конфликт моральных позиций, — заметил антрополог мрачно.
Штурман подошел широкими шагами, в просторной, не по размеру, распахнутой на груди рубахе и штанах до колен. Грызя на ходу медовое куриное крылышко. Бранни вырвалась от Люба и кинулась к нему, обняла за шею, лицом уткнулась в грудь.
— Что случилось? — спросил Риндир мысленно.
— Стражники уволочь Бранни пробовали.
— Сьялан! А я перекусить задержался, с утра не евши, ну, дурак!
— Не думайте, что я не слышу, — вклинилась Аурора. — И что мы закончили.
— А одежда откуда?
— Украл. Мужик там купаться полез… Но поршни и куртка ему остались.
И стал гладить Бранни по растрепанным волосам, бормоча:
— Все закончилось, ну что ты! Ты меня слезами облила, отжимай теперь… Давай наверх пойдем, там маринованные в меду крылышки пекут. Ты не представляешь, как это вкусно!
— Представляю, — Бранни всхлипнула. — Потанцуй со мной…
Риндир сгреб королеву в охапку и понес наверх, к кострам, рассыпающимся жаркими искрами в темном небе.
— Я с ними, — Люб отправился нагонять приятеля. А Фенхель потянул стражников глубже в заросли и стал укладывать в живописных позах, укрывая их же плащами. Критически оглядел дело рук своих:
— Давай-ка кувшинов с пивом принесем и рядом разбросаем. И обольем, чтобы запах был. Когда очухаются, будут думать, что с кем-то подрались спьяну. И у твоего Трилла не будет к тебе претензий.
— Он не мой!
Антрополог примирительно пожал плечами.
— «Потанцуй»… Какое неожиданное… желание, — сказала Аурора, идя за ним следом.
— Живое… Был в Италии в Возрождение недоброй памяти монах Савонарола. Мотался с бандой фанатиков и сжигал то, что считал ненужной прелестью — драгоценные ткани, духи, картины, книги… — антрополог постучал согнутым пальцем в висок, отмечая уровень интеллекта упомянутого исторического лица. — Епископ Трилл, похоже, местный его клон. Лишил Бранвен обычных девчоночьих радостей. Ни кукол тебе, ни нарядов, ни со сверстницами поиграть… Храм да судное поле — вот все, что она видит. А он диктует со своей колокольни, как ей положено жить.