Плясуны метались в дыму, и Аурора ощутила вдруг острый укол ревности. Оставила партнера и сбежала к зарослям у реки. Глядя на лунную дорожку и сверкание мелких брызг, пропустила мгновение, когда Фенхель развернул ее к себе за плечи и потянулся к губам. Отстранилась:
— Нет! У меня есть Липат.
— Как хочешь…
Антрополог выпустил начальницу, не опуская дерзких зеленых глаз, и досада Ауроры стала двойной.
— Риндира смени при Бранвен. Пусть хоть поест, — резко сказала она.
— Я сменю, — вывалился из кустов верзила Люб.
— Только не котиком, — Фенхель фыркнул. — Котиков любят все, но не когда они метр в холке.
Люб подыскивал острое словцо для ответа, когда юная королева вдруг сама оказалась рядом. Она долго бежала и запыхалась. Низ плаща был порван, колючки вцепились в ткань.
— Старшая женщина, пожалуйста! — переводчик поколебался между «старой женщиной» и «мудрой» и выбрал что-то среднее. Девочка отвела капюшон, глядя на Аурору снизу вверх. На худом лице глаза казались просто огромными. Бранвен намотала на палец рыжую прядь и дернула, чтобы болью преодолеть стеснение. — Тот рыжий торговец, что в первый день был на берегу. Можно мне его увидеть?
Люб с Фенхелем переглянулись и беззвучно фыркнули.
— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
— Его здесь нет, — отозвалась Аурора сухо. — И стража тебя, верно, обыскалась. Люб, проводите ее.
— У меня не получится вырваться еще раз.
— Ты что, не видишь, она едва не плачет? — укорил антрополог мысленно.
— Она королева. И должна понимать разницу между «хочу» и «надо». Кроме того, я не собираюсь рисковать союзом с Триллом, устраивая ее сердечные дела.
Фенхель полыхнул глазами.
— То, что происходит, должно происходить между Бранвен и Риндиром, а вам, госпожа Бьяника, в это не следует лезть.
— Не следует? Рискуя всем, чего нам с таким трудом удалось достичь?! Допустим, — так же яростно отозвалась она. — Допустим, Абранавель сломает в себе страсть к звездам, откажется от профессии штурмана, чтобы жениться на дикарке. А потом увидеть ее больной и старой. И похоронить, когда у него самого впереди вечность. Как тебе это, а?
Антрополог сощурился.
— Но лучше рискнуть, чем прикрывать высокими материями собственную трусость.
…Таму што лепей вісець на нажы,
Кахаць, праклінаць за каханне багоў,
Чым жыццё пражыць
І дзяцей нажыць
І не дажыць да кахання свайго.
[4]…Поскольку лучше висеть на ноже,
Любить, проклинать за любовь богов,
Чем жизнь прожить
И детей нажить,
И не узнать, что значит любовь…
— Эй, Риндир! — проорал он телепатически. — Тебе что, выйти храбрости не хватает?
— Одежды. Я скоро.