— А третий жив, и Аурора просила доставить его к ней, когда подлатаешь, — завершил Фенхель.
— Вас понял. Конец связи.
Люб щелчком закрыл наладонник и повернулся к кофеварке. Кофе бурлил в прозрачной емкости, обещая пару минут несказанного наслаждения и прилив бодрости на весь день. Врач потянулся, нажал кнопочку и, пока темная жидкость лилась в бисквитный фарфор, прокрутил график работы на сегодня. Подумав, что сам он нужен, чтобы оказывать первую помощь, и то не всегда. Утешать пациентов. Осуществлять общее руководство. Остальное ИИ «Твиллега» сделал сам. Просканировал раненых, разработал схему лечения, синтезировал лекарства и следил за состоянием пострадавших, позволив Любу выспаться. А теперь занимался погрузкой выздоровевших местных на флаеры — чтобы доставить людей в лагерь для беженцев, а вайп — поближе к воде, и проследить, чтобы все проснулись в безопасности. Суперкарго Фрезия позаботилась о комплекте вещей для каждого: еда, одежда, топорик, нож, нитки с иголкой, рыболовные крючки. С вайпами еще проще, они сами себе одежда. А на Землю пойдут уникальные данные.
— Когда мы вернемся, нам бы узнать друг друга, — пропел Люб немузыкально, осознавая, к чему эти мысли, и совсем не нужное планирование, и ритуал с кофе, который медленно остывал в молочном фарфоре. Врач боялся будить Селестину.
Физически она была здорова, когнитивные функции сохранила в полном объеме — Твиллег зуб давал за это. Но побывав без защиты в эмпатическом шквале, могла перестать быть нёйд. Просто выгореть без возможности восстановления. А еще этот… Триллов подручный. Вернее, трое. Двоих она убила в вороньем облике, третьего волокла всю дорогу. И если отдать его Ауроре — тут такое начнется. А если не отдавать — тоже начнется…
— Риндир! — позвал Люб мысленно. — Что там с Триллом у тебя?
— А телеметрию посмотреть слабо? — тот смачно зевнул.
— Да не могу я уже видеть его рожу, — процедил Люб сквозь зубы. — Я не Бьяника, нежных чувств к нему не испытываю. А ты знаешь, что вся эта заваруха…
— Догадался.
— Слетай осторожненько к нему в окно.
Штурман заржал и оборвал контакт.
Врач усилием воли подправил перед хромированной вставкой шкафчика глаза и уши — чтобы и дальше не отличались от человеческих — и пошел будить Селестину. Выход из лечебной капсулы — процесс небыстрый и красивый. Сперва с легким шумом уходит гель. Потом капсула раскрывается, как венчик цветка, разгибая к полу лепестки. И возрожденный лежит в чашечке, как в колыбели, пока легкие струи воды смывают с тела остатки слизи. И завершает все микромассаж, от которого пациент морщит нос и смеется.