— Бранишься чего? — проворчал Риндир.
Люб вместо пояснений кинул картинку из разума в разум.
На сухой гриве у бочажка, поросшего по берегу осотом и камышом, был обустроен лагерь. Дальше за окоем уходили топи, плоские, изжелта-серые, поросшие по кочкам белой острой травой и лиловыми купами «вереска». Ближе к сухой гриве тянулось чахлое чернолесье: кривое, жутковатое, полунагое.
Поперек гривы лежало обомшелое, местами поросшее грибами бревно — словно граница между пустошами и лагерем: парой шалашей, костром с чем-то поджаристым на вертеле, кольями, наискось вбитыми в землю, обожженными остриями наружу. На бревне расхристанный звероватый мужик топориком аккуратно обтачивал кол. Сыпались стружки, острие становилось сияюще-белым. Еще двое переговаривались, беззвучно открывая рты, потягивали из горшков пенный напиток — местный аналог пива, должно быть. Как и определил анализатор. Один повернулся, показав разрисованную краской по щекам хмурую физиономию с нависшими бровями, почти скрывающими глаза, со связанной в узел бородой. Растрепанные волосы удерживала от сползания на лоб кожаная полоска. В остальном одет он был в рядно, грубое, домотканое. Штаны удерживала лямка, завязанная на плече, образуя нечто вроде подобия передника или комбинезона.
Ног из-за бревна Риндиру видно не было, но, судя еще по одному подошедшему в такой же «униформе», этот тоже был босиком. Но больше всего его смутило не обилие краски на лицах и татуировок на жилистых, измазанных грязью руках с закатанными рукавами — и комаров не боятся, заразы. Хотя, на гриве должно быть ветрено. Вон плакучие ветки как качаются! — А побрякушки, которыми буквально обвесились мужчины на поляне: топорики, плетеные из проволоки спирали, деревянные дощечки и мешочки в ноготь величиной. Обереги? Украшения? Символы воинской доблести?
Еще резче отличались от этих четверо, раскиданные по всему лагерю так, что Любу не сразу удалось их вычленить. Один бродил, опираясь на нечто навроде сулицы, по внешней границе лагеря. И взгляд у него был особенный, волчий, или как сквозь прицел. Он словно сканировал пространство, и Риндиру показалось, что он видит наблюдателя. Двое других с луками устроились в низких развилках, практически скрытые листвой. Люб скорее вынюхал их, чем увидел, и лишь увидев, разглядел в мельчайших деталях. Все трое в мягких сапогах до середины голени — ясно, что не «черная кость». Штаны кожаные. Торсы в броне из нашитых на кожу пластинок металла. Одинаковые шлемы: из толстой кожи, укрепленные приделанной к обручу железной крестовиной…